Она не договорила, сообразив, что гости сосредоточились напороге и никто не продвигается в глубину комнаты. Закрыла дверь, посмотрелаповерх плеча Анисимова и стиснула зубы.

На диване, в самом центре, сидел Корнеев с отсутствующимлицом. В руке у него был карманный компьютер с мерцающим монитором. Корнеевдумал. Вид у него, как всегда в такие моменты, был коматозный.

— Боже мой! — воскликнула Лайма, с трудом взявсебя в руки. — Я и забыла, что Альберт должен приехать сегодня утром.Привет, дорогой! Поздоровайся с нашими гостями.

Это предложение не произвело на «Альберта» никакоговпечатления. Он остался неподвижно сидеть на своем месте, глядя в пространствонемигающим взглядом.

— Какой… офигенный мужик! — шепотом сказала Саша,больно схватив Лайму за руку. — Кто это такой?

— Это племянник сестры моего погибшего мужа, —скорбным тоном сообщила она всем сразу. — В детстве с ним случилосьнесчастье: он выпал из лодки и чуть не утонул. Бедняга слишком долго пробыл подводой, и его едва удалось спасти. Это страшное происшествие так на негоповлияло, что он перестал разговаривать. Иногда он как будто впадает в транс…Вот как сейчас. Но кофе он нам пить не помешает.

— У вашего родственника выдающаяся внешность, —задумчиво сказал Егор Остряков, разглядывая Корнеева так, словно тот былмузейным экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение. — Правильныечерты лица… Верно, милая?

— Разумеется, — задушенным голосом ответила егосупруга.

Лайма бросила на нее короткий взгляд и увидела, что лицоВенеры покрылось рваным румянцем, образовавшим на ее щеках группу острововИндонезии, а челка странным образом стала дыбом. «Только этого мне нехватало! — испугалась она. — Чтобы дамочка зачастила сюда любоватьсяна это живое воплощение женских грез. Черт побери, как несправедливо! Моявнешность помогает выполнять задания, а от физиономии Корнеева сплошныенеприятности. Какого фига он приперся наверх? У него в подвале есть все, кромедушевой кабины! Но что-то не похоже, чтобы он принимал душ».

— Думаю, нам лучше пройти на кухню, — предложилаЛайма, не в силах выносить вид парализованного Корнеева. Однако даже такой, онпроизводил потрясающее впечатление. Отличительной особенностью его внешностибыли щеголеватые усы — такие тонкие, словно их нарисовали карандашом длябровей. Они делали его похожим на латинского героя-любовника, перед которым неможет устоять ни одна глупая белая женщина.

— Нет-нет, предлагаю остаться тут, — поспешновозразила Венера. — Вдруг ваш родственник придет в себя и составит намкомпанию?

Анисимов с момента прихода не сказал ни слова. Все это времяон с озадаченным видом разглядывал Корнеева. Если у него и были какие-тосомнения относительно таинственного появления «племянника» в доме, то онибыстро исчезли.

— Я помогу вам накрыть на стол, — миролюбивопредложил он Лайме.

Она же была так зла на напарника, что едва сдерживалась,чтобы не затопать ногами. Он ее подвел! Поставил под угрозу выполнение ихмиссии! Лайма достала кофемолку и принялась сыпать в нее зерна, скрежещазубами.

— Не нужно так переживать, — заметил Анисимов,обвязавшись полотенцем. — Вам нечего стыдиться.

— Я всегда немного нервничаю, когда приходитсязнакомить Альберта с новыми людьми.

— Но… почему вы? Неужели у него нет опекуна? Ведь он…очень дальний родственник?

— Дальний, — подтвердила Лайма. — Но так ужсложилось, что вся ответственность за него лежит на мне.

Вид мученицы и подвижницы преобразил ее лицо. Она взялабумажную салфетку и промокнула глаза, хотя на самом деле в них не было нислезинки — их жгла злость.

— Понимаю…

Лайма могла бы поклясться, что в этот момент Анисимов решилотложить возведение «Берлинской стены» до лучших времен.

Кофе выпили быстро и без удовольствия. Соседство«мумифицированного» Корнеева никому не поднимало настроения. Кроме, кажется,Венеры. Она не сводила с него сияющих глаз, села рядом и то и дело норовилазадеть своим локтем его локоть. Бесполезно. Когда Лайма внесла кофе, тоспециально наступила напарнику на ногу и громко сказала прямо ему в нос:

— Жалко, что Альберт НЕ РАЗГОВАРИВАЕТ!

Она опасалась, что, когда Корнеев наконец очухается иувидит, что в комнате полно народу, прихлебывающего из чашек, он непременночто-нибудь ляпнет от чистого сердца.

Егору Острякову Корнеев не понравился. Это было понятно,если учитывать, что тот не менее красив, чем он сам, и лет на двадцать моложе.

Наконец напряженные посиделки подошли к концу, и секс-символсказал:

— Спасибо… Кофе действительно был отличный…

И хлопнул ладонями по коленкам. Этот простой и не слишкомгромкий звук волшебным образом пробудил Корнеева от спячки. Взгляд егонеожиданно просветлел, а затем сделался осмысленным. Он обвел глазамиприсутствующих и нахмурил лоб.

— Наконец-то! — воскликнула Лайма. — Очнулся,бедняжка.

Она схватила Корнеева пальцами за щеки, собрав его губы вузелок.

— Ах, Альберт, как же ты меня напугал, дурачок!

— М-м-му, — промычал Корнеев, не в силах выдавитьни слова.

— Это мои хорошие знакомые, погляди на них. —Лайма повернулась и бросила через плечо: — Если бы он мог разговаривать, тообязательно поздоровался бы с вами!

Корнеев ничего не понял, кроме одного — здороваться ненужно. Он собрал лоб гармошкой, насупил брови и принялся поедать Лайму глазами.

— Альберт прекрасно справляется с домашнимиделами, — похвалила его она.

Корнеев закивал, как выдрессированный слон.

— А он… все понимает? — шепотом спросила Венерауже перед самым уходом. Муж вытолкал ее на крыльцо, а она все ещеоборачивалась. — Или кислородное голодание разрушило его мозг?

Лайма прикидывала, что лучше — соврать, будто Корнеев полныйидиот, или оставить ему шанс. Посмотрела на напряженную Венеру и тяжеловздохнула:

— Он не смог одолеть обычную десятилетку.

— Какая жалость, — та скорбно потупилась. —Но… Но ведь физически он не пострадал?

«Сейчас пострадает», — подумала Лайма и печальноулыбнулась:

— Мне больно это обсуждать.

— Боже мой, какая трагедия!

Попрощавшись, Венера догнала недовольного супруга идвинулась к калитке.

Тем временем Саша взяла Анисимова под руку и игриво сказала,сводя его вниз по ступенькам:

— Граков собирает гостей! Пойдешь?

— Если позовет — пойду.

— Степан загорелся этой вечеринкой, когда познакомилсяс Лаймой, — доверительным шепотом сообщила ему Саша.