— Про меня все смолоду говорили: «талант,талант», — иронически щурясь, рассказывал Поджио. — Пока глуп был, очень этимгордился, а как в ум вошел, призадумался: только талант? Почему Рафаэль гений,а я всего лишь талант? В чем между ним и мною разница? В Италию ездил, наРафаэлеву мадонну смотрел — явный гений. А погляжу на свои полотна — вроде всё,как нужно. И оригинально, и тонко, потоньше, чем у Рафаэля, много потоньше. Исразу видно, что талантливо, уж прошу извинить за нескромность, а не ге-ний, —разделяя слоги, произнес он и сделал звук губами, словно из пустышки воздухвыпускал. — Оттого и бросил живопись, что талант у меня был, а гения не было.Фотографические картины теперь делаю, и, говорят, хорошие.

Талантливые. Но это ничего, ведь гениев вфотографическом искусстве пока нету, и Рафаэль свет не застит. — АркадийСергеевич невесело рассмеялся. — А вот у Степы, когда вместе в Академииучились, пожалуй что и гений обещался. Зря бросил писать, Степан. Я видел, какты давеча акварельку набросал. Техника, конечно, запущена, но смело, смело.Такие штуковины теперь в парижских салонах за большие деньги идут, а ты ещедвадцать лет назад угадал. Скажи, вот ты после стольких лет снова за кистьвзялся — душа не запела?

Степан Трофимович Ширяев ответил угрюмо инеохотно, глядя в скатерть:

— Запела, не запела. Какая разница. Аакварельку я так, от безделья намалевал. Косить уже откосили, жать еще рано.Передышка… Что прошлое вспоминать. Как сложилось, так и ладно. Талант, гений,не один ли черт. Надо делать дело, к которому приставлен. И чем прилежней, темлучше.

Пелагии показалось, что Ширяев за что-тосердится на Поджио, да и тот, кажется, был несколько обескуражен отповедью.Желая перевести беседу в шутливое русло, он обернулся к монахине и спреувеличенной почтительностью спросил:

— А что по поводу гения и таланта полагаетсвятая церковь?

Тема разговора инокине была интересна, да исобеседники нравились, поэтому она не стала уходить от ответа:

— Про позицию церкви вам лучше спроситького-нибудь из иерархов, а по моему скромному разумению, весь смысл земнойжизни состоит в том, чтобы гений в себе открыть.

— В этом смысл? — удивился Аркадий Сергеевич.— А не в Боге? Ну и сестрица.

— Я думаю, что в каждом человеке генийспрятан, маленькая такая дырочка, через которую Бога видно. стала объяснятьПелагия. — Только редко кому удается в себе это отверстие сыскать. Тычутся все,как слепые котята, да все мимо. Если же свершится такое чудо, то человек сразупонимает — вот оно, ради чего он в мир пришел, и живет он дальше спокойно иуверенно, ни на кого не оглядываясь. Вот это и есть гений. А таланты много чащепопадаются. Это те, кто окошка того волшебного не нашел, но близок к нему иотсветом чудесного сияния питается.

Для вящей убедительности она взмахнула рукой,указывая на небо, да так неудачно, что зацепила широким рукавом чашку и залилаКириллу Нифонтовичу всю брючину.

Он, бедный, аж на одной ножке заскакал — такгорячо было. Скачет, охает и приговаривает:

А коварная девица, Шемаханская черница,Говорит тому царю:

«Я живьем тебя сварю».

Пелагии со стыда в пору под землю провалиться— чуть не расплакалась. И про талант не вышло договорить, очень уж всесмеялись.

Степан Трофимович, правда, попытался былопродолжить разговор и спросил, внимательно глядя на монахиню:

— Вот вы как про гений думаете?

Но Марья Афанасьевна, сильно скучавшая во всевремя теоретической дискуссии, бесцеремонно вторглась в беседу:

— Вы, матушка, чем рассуждать о материях далюдей кипятком шпарить, лучше разгадали бы мне поскорей, кто Загуляя с Закидаемтравил.

В это время Герасим как раз вносил из садавазу с яблоками, грушами и сливами. Появление садовника подействовало на миссРигли, до сего момента безучастно курившую пахитоски, неожиданным ивозбуждающим образом.

— Что вы будто с ума сошли с этими вашимибульдогами! Просто прожорливые твари, вечно по саду бегают, и маленького бэбитоже приучили. А в саду какой только дряни нет. Вчера собственными глазамивидела дохлую ворону, честное слово! Вы бы лучше, добрая сестра, расследовали,кто мой газон затоптал.

По столу пронесся полувздох-полустон, иПелагия поняла, что газон мисс Ригли, очевидно, был у дроздовских аборигеновпритчей во языцех.

— Нет, кто его затоптал, я вам сама назову, —воинственно воздела палец англичанка. — Вы только помогите мне найти улики, ато у нас тут в очевидные веши верить не желают.

— Сдался нам ихний газон паршивый, — сказалГерасим в сторону, раскладывая фрукты поавантажней. — Очень нужно его топтать.

— Это у них давний газават с мисс Ригли, —пояснил монахине Петр Георгиевич, весело морща красноватый нос. — Она критикуетГерасима за леность и в педагогических целях разбила квадратную саженьнастоящего английского газона — там, возле обрыва. Хочет показать, как должнавыглядеть трава в парке. Ну а Герасим учиться не желает и даже, кажется,совершил диверсию. Во всяком случае, третьего дня кто-то основательнопотоптался на бесценном газоне.

— Уж вам-то, Петр Георгиевич, грех, — обиженносказал Герасим. — На эту щетину обгрызанную не то что ступить — плюнутьпротивно. Нечего природу поганить, пусть произрастает всякая зелень идревесность, как Господь положил.

— Он еще на Господа ссылается! —прокомментировала эту доктрину мисс Ригли. — Мужчинам только бы оправданиенайти, чтобы ничего не делать.

Однако перебранка вышла довольно ленивая, безистинного азарта, да и тягучий августовский вечер никак не располагал кожесточению.

Возникла продолжительная, нетягостная пауза, ивдруг Наина Георгиевна не совсем впопад произнесла, ни к кому не обращаясь:

— Да, мужчины жестоки и преступны, но без нихсовершенно нечего было бы делать на свете.

На протяжении всей трапезы внучка генеральшибыла печальна и задумчива, в общей беседе не участвовала и, похоже, к ней дажене прислушивалась. Пелагия всё поглядывала на нее, пытаясь понять, всегдашнеели это ее поведение или же сегодня с Наиной Георгиевной происходит нечтоособенное. Может быть, причина ее странной отрешенности объясняется разговором,обрывок которого донесся до слуха монахини перед ужином? Но кто тогда был еесобеседник — тот, с глуховатым от страсти голосом? Один из тех, кто сидитсейчас за столом?