— Это мог быть и несчастный случай.

— Выстрел, — сказала Берта, на всякий случай контролируясебя, если вдруг вмешается Селлерс.

— Очевидно, Салли чистила картошку. Она спустилась в погреб,чтобы взять луковиц. Она несла сковороду с несколькими картофелинами. Еще вправой руке у нее был нож, большой разделочный нож. Видимо, она споткнулась иупала с верхних ступенек лестницы и, когда падала, нечаянно заколола себяножом.

Берта начала увлекаться телефонным разговором.

— Было ли что-нибудь особенное?

— Да, цвет тела.

— Что с ним такое?

— Полиция говорит, что похоже на отравление окисью углерода.

— Говорите.

— Они считают, что нож мог быть вонзен в тело уже послетого, как она умерла.

— Понятно.

— Я бы хотел, чтобы вы попытались все это выяснить.

— Каким образом?

— Я хочу, чтобы вы рассказали полиции про это злосчастноеписьмо и почему моя жена исчезла. Сказали бы им, что это произошло потому, чтоона решила меня оставить, а не потому, что скрывалась из-за совершенного еюубийства.

— Понятно.

— Есть еще причина, из-за которой я так беспокоюсь о второмписьме. Долли — яркая молодая женщина. Если она окажется втянутой в это дело,газетчики тут же примутся это обыгрывать. Ну, вы знаете, какого рода фотографииинтересуют газетчиков.

— Ноги? — спросила Берта.

— Да. Я не хочу, чтобы за Долли закрепилась дурная слава.

— Почему?

— Проклятье! Моя жена приревновала к Салли, и та умерла.Зачем рекламировать еще одну потенциальную жертву? Говорю вам, избавьте Доллиот этого.

Встревоженная продолжительным молчанием сержанта Селлерса,Берта озабоченно оглянулась и увидела, что он, с торчащей изо рта сыройсигарой, взял ее сумочку, которая лежала на тумбочке, расстегнул ее и целикомпоглощен чтением писем, которые дал ей Белдер.

Берта, дрожа от бешенства, проговорила:

— Почему, черт вас подери! Вы… вы…

На другом конце провода отозвался Белдер:

— Почему, миссис Кул? Я не сделал… Берта поспешно сказала втрубку:

— Да не вы, я разговариваю с сыщиком. Сержант Селлерс дажене поднял глаз. Он был погружен в чтение.

— Что он делает? — спросил Белдер. Берта устало произнесла:

— Пока вы держали меня тут у телефона, сержант Селлерсоткрыл мою сумочку и прочитал оба письма.

— О Боже!

— В следующий раз предоставьте мне действовать так, как ясочту нужным.

Она не попрощалась и бросила трубку на рычаг с такой силой,что чуть не сломала аппарат.

Сержант Селлерс сложил письма, положил их к себе в карман изастегнул сумочку. Он либо не нашел, либо посчитал неважной записку ИмодженДирборн, которую Берта стащила у Белдера.

— Какой дьявол вбил вам в голову мысль, что вы можетесделать это и беспрепятственно уйти? — загремела Берта, и ее лицо потемнело отгнева.

Селлерс самодовольно произнес:

— Потому что я знал, подружка, что вы не станете возражать.

— Да как ты посмел! Как только у тебя хватило совести,своевольный, подлый…

— Оставьте, Берта, — сказал он. — Это вам ничего не даст.

Она стояла, сердито глядя на сержанта и не произнося нислова.

— Что вы беснуетесь? Вы не могли бы дольше держать меня вневедении. Белдер сказал, что письмо, о котором он мне говорил, у вас. В последнийраз он видел, как вы клали его в сумочку. И вот я решил, что мне нужно на неговзглянуть.

— Тогда почему вы не спросили об этом меня? Селлерсухмыльнулся:

— Знаете, Берта, мне пришла в голову мысль, что Белдера надозадержать. Он очень подробно рассказал мне о первом письме и говорил о немвсякий раз, как я его об этом спрашивал. Вы знаете мужчин такого склада. Когдаони начинают говорить действительно быстро и охотно, сразу же становится ясно,что вам пытаются не дать возможности расспросить о деталях. Поэтому я сталдумать, а не было ли второго письма.

— И вы знали, что Белдер собирается позвонить мне ипопросить, чтобы я его уничтожила, — подхватила Берта, — и вам пришлагениальная мысль взять мою сумочку, как только зазвонит телефон… Я могла быподнять крик и тем самым сделать вам массу неприятностей.

— Могли, — мягко сказал Селлерс. — Но вы не собирались этогоделать. Берта, расскажите мне теперь о той девушке, которая бросилась на шеюБелдеру.

— Что именно?

— Кто она? — Не знаю.

Селлерс прищелкнул языком, что должно было означать крайнююдосаду и недоверие.

— Вам бы следовало придумать в ответ что-нибудь получше.

— С чего вы взяли, что я ее знаю?

— Вы же прекрасно понимаете, что вы бы не позволили Белдерупросто помахать у вас перед носом письмом и выяснили бы об этой девчонке все.

— О чем вы? У него никого не было.

— Откуда вы узнали?

— Мне так сказал Белдер. Селлерс вздохнул:

— Хорошо, до поры-до времени я могу это допустить.

— А что гам насчет матери миссис Белдер?

— У нее полный упадок сил. Мать и сестра — всю ночь были наногах. В перерывах они звонили в полицию, пытаясь выяснить, не попала ли миссисБелдер в автомобильную катастрофу. Наконец теще пришла в голову мысль, чтоБелдер мог стукнуть жену по голове и спрятать тело где-нибудь в доме, и онаначала рыскать по всем углам, объявив, что осмотрит все от погреба до чердака.Она начала с погреба… Это было сегодня, около восьми часов утра. То, что онаувидела, ее потрясло. Сначала она подумала, что это тело Мейбл, потомоказалось, что это не знакомое ей лицо. Белдер опознал тело.

— Миссис Голдринг не знала горничную?

— Нет. Миссис Голдринг жила в Сан-Франциско. Она неприезжала с тех пор, как Мейбл наняла эту горничную.

Селлерс чиркнул спичкой о подошву ботинка и сделал еще однупопытку зажечь свою сигару.

— От этой проклятой сигары у меня переворачиваются кишки.

— Вы еще не завтракали?

— Я не в ресторане, где бы меня обслуживали и подавали кофе.

— Отлично. Сварите его хорошенько, покрепче, и налейте мнечашку побольше.