На этот вопрос ответ мог знать только Бог, и это понималивсе, включая Мари.

— Мы надеемся, что недолго. — В его голосе звучаланадежда.

Питер объяснил девушке, какие ей предстоят сегодняпроцедуры. Многочисленные обследования ее не пугали, но Мари хотелось получитьответ на главный вопрос. Она не спускала с Питера огромных умоляющих глаз. Онасмотрела как узница, приговоренная к смертной казни за преступление, которогоне совершала.

— Следующие несколько дней ты будешь очень занята.Мари. — Он снова улыбнулся и похлопал ее по руке. — Завтра утром язагляну к тебе, и тогда ты сможешь спросить меня, о чем захочешь.

Девушка поблагодарила его, и он вместе с Мел вышел изпалаты. Мелани вновь потрясла жестокость судьбы, все ужасы, с которыми придетсястолкнуться один на один этой девушке. Она подумала, окажется ли кто-либо рядомс Мари в трудный момент, потому что подозревала, что у нее никого нет. Разве еемуж или родители не приехали бы сюда вместе с ней? Другие пациенты не казалисьтакими одинокими. Именно поэтому она больше, чем другие, полагается на Питера,но, возможно, такое впечатление создалось оттого, что она новенькая. Когда онимедленно шли через холл, Мелани вдруг охватило ощущение, что они бросают ееодну, она печально посмотрела на Питера.

— Что с ней будет?

— Нам надо найти донора для нее. И как можноскорее. — Казалось, он целиком ушел в собственные мысли, к тому же егобеспокоила участь девушки, но потом он вспомнил о Мел:

— Я рад, что вы пошли со мной.

— Я тоже. Она — приятная девушка. — Питер кивнул.Ему все больные казались приятными людьми.

Их судьбы целиком зависели от него. Но он редко задумывалсяоб этом. Он просто делал для них то, что было в его силах. Хотя иногда он такмало мог сделать. Мел уже несколько дней волновал вопрос: как он выдерживаетвсе это? В его руки попадало так много людей, у которых почти не оставалосьнадежды, и., тем не менее этот человек никогда не унывал. Казалось, он самнесет в себе надежду, и Мел опять почувствовала, насколько восхищается им.

— Ну и денек выдался, не так ли, Мел? — Онулыбнулся ей, когда они вместе вышли из здания.

— Не представляю, как вы ежедневно выдерживаете такое.Я бы выдохлась через пару лет. Нет, — она улыбнулась ему, — скореечерез две недели. Такая ответственность, такое напряжение физических и душевныхсил. Каждый ваш случай — это вопрос жизни и смерти… — Она снова подумала о МариДюпре… — Как с той девушкой.

— Ради этого стоит жить. Когда ты побеждаешь. —Они одновременно подумали о Патти Лу: ее состояние не вызывало опасений.

— Но ведь вам приходится так нелегко. И, помимо всегопрочего, вы в течение двух часов давали мне интервью.

— Мне это понравилось. — Он улыбнулся, но егомысли все еще занимала Мари. Он просмотрел историю болезни, а его коллеги покапозаботятся о ней.

Главное заключается в том, смогут ли вовремя найти донора,но с этим он ничего не мог поделать; ему оставалось только молиться.

— Как вы думаете, вам удастся найти донора для Мари?

— Не знаю. Надеюсь на это. Ей нельзя терятьвремя. — Как и никому из его пациентов. И в этом заключалось самое худшее.Они ждали, что кто-то умрет и подарит им жизнь, а без этого они были обречены.

— Я тоже надеюсь на это. — Она глубоко вдохнулавесенний воздух и бросила взгляд на взятую напрокат машину. — Ну, —она протянула руку, — как я понимаю, на сегодня все. По крайней мере дляменя. Надеюсь, вы сможете отдохнуть после такого тяжелого ДНЯ.

— Я всегда отдыхаю, возвращаясь домой к детям.

Она рассмеялась от этих слов.

— Не знаю, как вы можете говорить такое, если они хотьчуть-чуть похожи на моих. После восемнадцатичасового рабочего дня я,измученная, приползаю домой и застаю Вал, которая разрывается между двумякавалерами, и ей надо непременно обсудить со мной свои сердечные дела, а Джессподготовила доклад на пятидесяти листах, который мне необходимо про-1 честь заночь. Они обе набрасываются на меня, и я взрываюсь, а потом терзаюсьраскаянием. Тяжело растить детей одной, когда никто не может разделить с тобойнагрузку, и совсем не имеет значения, насколько уставшей возвращаешься домой.

Он улыбнулся. Ему это было хорошо знакомо.

— В ваших словах есть доля правды, Мел. В моем домебольше всего хлопот с Мэтью и Пам. Марк теперь вполне самостоятельный.

— Сколько ему?

— Почти восемнадцать. — И вдруг у него возниклаидея. Они беседовали возле автостоянки, и он с чуть заметной улыбкой взглянулна Мел. Половина. седьмого. — Не хотите посмотреть, как я живу? Вы моглибы принять душ и поужинать с нами.

— К сожалению, это невозможно. — Но Мел тронулотакое предложение.

— Почему? Какая радость возвращаться в гостиничныйномер? Почему бы не поехать к нам домой?

Мы ужинаем не поздно, и к девяти вы можете вернуться вгостиницу.

Эта мысль показалась Мелани соблазнительной.

— А ваши дети не будут возражать?

— Нет. Думаю, они придут в восторг от встречи с вами.

— Не стоит преувеличивать. А вы действительно неслишком устали?

— Вовсе нет. Поехали, Мел, это будет чудесно.

— Для меня — да. — Она улыбнулась. — Мнеехать за вами на своей машине?

— Почему бы не оставить ее здесь?

— Тогда вам придется отвезти меня обратно. Впрочем, ямогу взять такси.

— Я отвезу вас. Тогда я смогу еще раз взглянуть наПатти Лу.

— Вы когда-нибудь прекращаете работу? — Онаулыбнулась, садясь в его машину и радуясь тому, что едет к нему домой.

— Нет. Как, впрочем, и вы тоже. — Он выгляделтаким же довольным, как и она, выезжая со стоянки и направляясь в сторонуБел-Эра.

— Здесь так приятно. — Это напоминало поездку загород, дорога то устремлялась вниз, то делала поворот, а за окнами мелькалиуединенные виллы, похожие на дворцы.

— Именно поэтому мне здесь так нравится. Непредставляю, как вы можете жить в Нью-Йорке?

— Там стоит жить ради прелестей городской жизни. —Она усмехнулась.

— Неужели вам там нравится, Мел?

— Да. Я люблю мой дом, мою работу, город, моих друзей ине могу представить жизнь в каком-нибудь другом месте… — Сказав это, она вдругподумала, что было бы неплохо вернуться завтра домой. Как бы ей ни нравилсяЛос-Анджелес и как бы она ни восхищалась им, ее место было в Нью-Йорке. КогдаПитер снова взглянул на нее, она выглядела расслабившейся. Он сделал последнийповорот налево на подъездную аллею, ведущую к большому красивому дому вофранцузском стиле, окруженному аккуратно подстриженными деревьями и клумбами сцветами. Дом словно сошел с французской почтовой открытки, и Мелани судивлением посмотрела по сторонам. Она не предполагала, что он живет в такомроскошном доме.