– Что мы имеем здесь? – проворковал он на этот раз изапустил машину на медленный задний ход. – Проезжаем «Камаро». Теперь «Тойоту»,которая напоминает стареющую облезлую лошадь своей обшарпанной поверхностью. Атеперь... та-та-та! Старый пикап «Шевроле», который выглядит оранжевым подсветом фар, это означает, что он белого или светло-серого цвета.

Он включил свою подвижную фару и направил ее на лицензионнуюпластину. Эти пластины, по мнению Хэмильтона, стали в последнее время выглядетькуда лучше. Один за другим, каждый штат вводил на них мелкие рисованныеизображения. Это упрощало определение хозяина номера ночью, когда быстро исильно изменяющиеся условия освещения трансформировали естественные цветаокраски в самые невообразимые оттенки. И худшим освещением для пластин сидентификационным номером были эти чертовы оранжевые лампы высокого напряжения.Он не знал, способны ли они ослепить преследуемого преступника, как этопредусматривалось при их проектировании, но был абсолютно уверен, что онизаставляют полицейских делать тяжелую лишнюю работу, которой он сам теперьвынужден заниматься, для проверки идентификационных пластин на украденных илипросто угнанных из озорства машинах без номеров.

Маленькие картинки медленно сменяли друг друга, пока непоявилась вот эта. Статуя свободы была Статуей свободы и при ярком солнечномсвете, и при идиотском медно-оранжевом луче этих недоносков. Не важно, какойцвет, дама Свободы всегда означает штат Нью-Йорк.

А вот этот трахнутый отец семейства, которого он высветил напикапе, означает штат Мэн. Теперь уже вам не надо таращить глаза для поискаследов принадлежности автомобиля этой ЗЕМЛЕ ОТПУСКНИКОВ и стараться понять,какого же цвета окраска. Вам просто надо взглянуть на трахнутого отцасемейства. На самом деле на картинке был изображен рак, и Хэмильтон знал это,но трахнутый отец семейства, как его не называй по-другому, все равно остаетсятем, кто он есть. Сам он никогда и не стал бы класть себе в рот эту гадость. Носейчас он был просто рад встретится с кем-нибудь. Особенно, когда у него стольострое желание подержать эту лицензионную пластину в своих руках.

– Спроси-ка маму, верит ли она в это, – прошептал он,сворачивая на стоянку. Он взял свой талмуд с перечнем находящихся в розыскеавтомобильных номеров, включил освещение внутри машины и начал листатьздоровенную книгу, водя пальцем по строчкам сверху вниз.

А вот и он. 96529Q. Штат Мэн, родина всех трахнутых отцовсемейства.

Предварительный объезд пикапа вроде бы говорил о том, что вкабине никого нет. В кабине была установлена подставка для винтовки, но онапустовала. Возможно, хотя и маловероятно, что кто-то ночует в кузове пикапа. Итоже вполне вероятной была возможность, что этот кто-то, ночующий в кузове,держит при себе ту самую винтовку с подставки. А всего вероятнее было то, чтоводитель давно ушел из машины. Все равно...

Старые полицейские, смелые полицейские, но не старые смелыеполицейские, – сказал сам себе Хэмильтон приглушенным голосом. Он отключилмощную фару и медленно объезжал ряд автомашин. Дважды он тормозил и сновавключал фару, хотя на этот раз даже и не глядел на освещаемые автомобили.Всегда есть возможность, что мистер 96529Q, выходя из ресторана, уже увиделХэмильтона, когда тот освещал украденный им автомобиль, а теперь, когда он видит,что Хэмильтон продолжает объезд и время от времени проверяет другие машины, ворможет успокоиться и не обращать особого внимания на патрульного.

– Если сам о себе не позаботишься, может быть, всем другимуже будет не о ком волноваться, – воскликнул патрульный Хэмильтон. Это была ещеодна его присказка, но не столь частая, как насчет мамы.

Он нырнул в темный угол, откуда можно было наблюдать запикапом. Вызвал базу, которая находилась всего в четырех милях вверх по дороге,и сообщил о находке разыскиваемого по делу об убийстве пикапа из штата Мэн. Онзапросил отряд поддержки и сказал, что ждет его прибытия как можно скорее.

Хэмильтон никого не замечал поблизости от пикапа и потомурешил, что с его стороны не будет слишком смелым, если он приблизится к машинесо всеми предосторожностями. Он будет выглядеть смешным, если его товарищи,прибыв на место, узреют Хэмильтона все еще сидящим в далекой засаде в темнотекустов.

Он вылез из машины, подтянул ремень с кобурой, но нерасстегнул ее. Он вообще за все свои дежурства всего дважды расстегивал кобуруи ни разу не палил из пушки. Не хотелось ему этого делать и сейчас. Он подходилк пикапу под таким углом, чтобы можно было видеть и сам автомобиль, особенноего кузов, и возможное появление мистера из этого чудного семействаракообразных. Он подождал, пока мужчина и женщина, вышедшие из ресторана, подошлик своему «Форду-Седану», и начал снова двигаться лишь после их отъезда.

Держа правую руку около кобуры, Хэмильтон опустил левую насвой ремень. Эти ремни также стали в последние годы намного лучше и красивее,по его мнению. Он был еще мальчишкой, а затем и взрослым, страстным поклонникомБэтмана, известного также как Крестоносец с накидкой, и этот Бэтман, как онподозревал, послужил главной причиной того, что Хэмильтон стал полицейским. Извсех аксессуаров Бэтмана Хэмильтона привлекало более всего не оружие и нереактивный двигатель, а ремень славного крестоносца. Это чудное произведениеодежного искусства напоминало хороший магазин подарков. Оно всегда имело в себевсе на все случаи жизни, будь то канат, или пара очков для ночного видения, илинесколько ампул парализующего газа. Конечно, его служебный ремень был не стольхорош, но на левой его стороне имелось три кармашка, в которых хранились триочень полезных вещицы. Одной из них был баллончик на батарейке, выпускаемый подфирменным названием «Лежать, собака!» Стоило вам нажать на красную кнопку,«Лежать, собака!» начинал испускать ультразвуковой свист, который превращалдаже бешеных быков в клубок слипшихся спагетти. Другая штучка была баллономМэка (версии парализующего газа Бэтмана в исполнении полиции штатаКоннектикут). Третьим сокровищем был четырехэлементный фонарик.

Хэмильтон извлек фонарик и включил его одной левой рукой.Правая по-прежнему лежала на кобуре. Старые полицейские, смелые полицейские, ноне старые смелые полицейские.

Он пустил луч света вдоль кузова пикапа. В нем находилсялишь свернутый брезент и ничего более. Кузов был столь же пуст, как и кабина.

Хэмильтон сохранял все же некоторую дистанцию до этогодурацкого пикапа со смешными картинками. Если бы его спросили «почему», он врядли сумел бы дать ответ, поскольку делал все не задумываясь. Теперь оннаклонился и осветил фонариком днище пикапа, последнее из тех мест, где кто-то,могущий причинить ему вред, возможно, спрятался. Маловероятно, но все же надодо конца быть во всем уверенным. Он вовсе не хотел, чтобы шеф начинал рабочеесобрание следующим утром словами: «Дорогие друзья, сегодня мы прощаемся спатрульным Уорреном Хэмильтоном. Невероятно, но он покинул наш мир». Это былобы чертовски обидно.