вперёд. — В случае чего, перережьте ему глотку, но ни в коем случае не выпускайте. Не бойтесь, эти лезвия зачарованы против ликантропов, до утра он точно не попрыгает. Если этого будет мало, у Суга заготовлено столько зелий и ядов, что хватило бы на всех нас.

Кус со вздохом взял нож и знаками подозвал к себе ещё двух жрецов и трёх воинов. Зажимая раненое плечо, бывший вождь с трудом поднялся, смерил Мелиссу ненавидящим взглядом и, ничего более не сказав, первым зашагал прочь. Кус со свитой устремились за ним.

— Не забудьте обыскать его! — крикнула Мелисса им вдогонку.

Змея обвилась вокруг ноги жрицы, быстро поднялась до бедра и, перескочив на запястье, снова свернулась на нём неброским плетёным браслетом. Волк заскулил, подобрался, подпрыгнул — и талисманом лёг женщине в руку.

— Так, с этим покончено... — жрица ладонью утёрла со лба пот и повернулась к городу. — А, господин префект! Очень рада вас видеть. Простите, что заставила ждать — столько дел, столько дел. Сейчас я хотела бы...

— Мелисса! — раздался откуда-то слева молодой звонкий голос. — Мне очень жаль, но ты не можешь говорить за посёлок!

Глава тридцать четвёртая, в которой жрецы Фериссии спорят между собой

— Мелисса, мне очень жаль, но ты не можешь говорить за посёлок! — прозвучал откуда-то слева молодой, звонкий голос.

Все замерли. Повисла напряжённая тишина. Мелисса медленно повернула голову.

— Кто это сказал? — ледяным тоном осведомилась она. — Я спрашиваю: кто это сказал?!

— Я! — прозвучало чуть ближе.

Верховная жрица думала лишь секунду.

— Барьер! — сказала она коротко.

Жрецы в недоумении переглядывались. Мелисса повысила голос:

— Что вы стоите?! Я же сказала: барьер на полную! Извините, префект, у нас закрытое совещание. Я вернусь к вам, как только смогу.

Служители Фериссии сплели руки в новом жесте. Светляки, заполнявшие стены купола, задвигались быстрее, разгораясь, сливаясь. Секунда — и преграда стала матово-серой, непрозрачной. Крымов вздохнул и растянул картинку, шедшую от друидов, на весь левый экран — происходящее в стане эльфов никого не интересовало. Я смотрел трансляцию — и чувствовал, как во мне крепнет неизвестно откуда взявшееся убеждение: она уже проиграла, и она знает это.

Верховная жрица повернулась спиной к оставшемуся за серой стеной городу и сказала негромко:

— Яви себя.

Вначале ничего не происходило. Мелисса скрестила на груди руки и молча смотрела куда-то в сторону, за границу кадра. Её лицо выражало покой и усталость — могло показаться, что происходящее её ни в коей мере не заботит, и она рада возможности немного отдохнуть. Висело молчание. Наконец, камера различила там, куда все смотрели, какое-то движение.

Издалека приближалось зарево — сначала неяркое, оно разгоралось всё сильнее, словно кто-то невидимый нёс лампу. Камера сфокусировалась на источнике света и различила изящную фигурку в простом живом платье, окружённую сиянием приятного изумрудного оттенка. Руки и ноги девушки выглядели точёными, светлые волосы ниспадали на плечи. Она шла легко, и грязная жижа под её босыми ступнями преображалась в цветущий луг — словно тропка двигалась через топь вместе с друидкой. С платья нимфы здесь и там свешивались лиловые и оранжевые цветы, а над её головой кружили три мелких птицы, возбуждённо о чём-то переговариваясь.

Мелисса с видимым неудовольствием покачала головой из стороны в сторону, будто заранее осуждая весь этот спектакль, и отвернулась. Димеона приблизилась и встала у неё за левым плечом. Какое-то время обе жрицы молчали.

— Ученица моя, зачем ты явилась? К чему этот балаган? — не оборачиваясь, спросила, наконец, старшая женщина. Голос её был откровенно недружелюбен.

— О, Мелисса!.. — было всё, что ответила нимфа. Она свела ладони вместе, и на них сам собой сплёлся и покрылся яркими цветами венок, который она затем бережно опустила наставнице на темя. Мелисса нетерпеливо тряхнула головой, венок распался на отдельные стебли и исчез, осыпавшись в топь.

— Зачем ты пришла? — повторила верховная жрица, жестом отсылая птиц прочь. — Когда я звала тебя присоединиться к нам в эту ночь, ты отказалась. Теперь, я полагаю, ты пришла, чтобы выступить на стороне наших врагов?

Димеона, не таясь, громко хихикнула. Щека её наставницы дёрнулась.

— Ах, Мелисса, Мелисса!.. — склонив голову на бок и в точности копируя позу наставницы, сладким голосом начала она. Мелисса поспешила встать по-другому. — Ты прекрасно осведомлена о том, почему я здесь, но ты делаешь вид, что не знаешь?.. Изволь же, я скажу это сама: я здесь, потому что ты зашла чересчур далеко и тебя некому одёрнуть, кроме меня. У тебя нет никакого права делать то, что ты делаешь.

Мелисса на экране обернулась так резко, что мне показалось, будто по комнате прошёл ветер. Глаза жрицы горели хищным жёлтым огнём. Димеона стояла спокойно и улыбалась. Вид у неё был кроткий, но отнюдь не смиренный. Наставница смерила её долгим оценивающим взглядом.

— Ты оспариваешь моё право говорить за посёлок? — спросила она.

— Нет, что ты! Мне и в голову не пришло бы такое, — девчонка улыбнулась такой тёплой улыбкой, словно сказанное старшей женщиной несказанно её развеселило. — Неужто бы я осмелилась?..

— Тогда?..

— Не я — нет, не я! Фериссия через меня оспаривает твоё право говорить за Неё, — не моргнув глазом, отчеканила девочка. — Я