Повторяю, «апостольское служение» здесь не причем. Это – голос, в котором звучит вековое сознание бессилия и непривычка дажев воображении чувствовать себя нападающими, а не обороняющимися. Не менеелюбопытен в этом отношении и Филон. Он был очевидцем ужасного александрийскогопогрома 38 г., он был членом делегации по поводу этого погрома,подвергшейся насмешкам и издевательствам императора Калигулы.

Можно себе представить, какое удовлетворениеон должен был испытать, узнав, что оба гонителя евреев – и наместник ЕгиптаФлакк, и император Калигула погибли самой жалкой смертью. Любопытно, в какомтоне сообщает об этом Филон. Он не только не позволяет себе кровожадныхвозгласов, довольствуясь скромным сознанием справедливости Божьей кары, он ещевлагает, по поводу смерти Флакка, в уста алесандрийских евреев такую молитву:«Мы не радуемся, о Господь, тому, что Ты наказал нашего врага, так какСвященные книги Закона воспитали нас в духе сострадания; но мы справедливоблагодарим тебя» и т. д. (in Flacc., 14).

И здесь не следует говорить об «апостольскомслужении»; и здесь мы видим только, как у народа, привыкшего в течение многихстолетий к унижениям и угнетениям, атрофировалось в целях самосохраненияестественное чувство живой ненависти к притеснителям и умение живо, немедленно,рефлективно реагировать на обиду! Моммзен справедливо называет Филона (V, 519,Anm.) «ein schlechter Hasser», «человек, не умеющий ненавидеть как следует», иэто название вполне приемлемо к евреям древности вообще. Евреи далеко не были«народом апостолов»; они живо чувствовали обиду и, как мы видели, кипелиместью, но многовековая дрессировка приучила их загонять это чувство внутрьсебя и не давать ему проявляться.

Однако и миссионерская деятельность евреев, ижажда мести явились у них, как мы видели, реакцией на уже обрушившиеся на нихволны антисемитизма и, следовательно, не были причиной его. В чем же, наконец,его причина?

Мы видели, насколько облегчается пониманиемиссионерской деятельности евреев, если рассматривать их не как религиознуюгруппу, а как национально-государственную единицу, по удивительному капризуистории, уже на заре своей жизни принужденную действовать и развиваться внеопределенных территориальных рамок, среди чужих народов. Мы видели уже, что этаособенность в истории еврейского народа кое в чем придала евреям совершенно своеобразныйнациональный облик. Не даст ли нам эта историческая особенность евреев ключа кразгадке причин возникновения антисемитизма?

По вопросу о времени возникновения еврейскойдиаспоры взгляды ученых до последнего времени резко расходились. Эд. Мейер (Gesch.d. Alt. III, 216) и Шюрер (о. с.3, 31) относят образование диаспоры к эпохеВавилонского плена; Моммзен (V. 489) и Штегелин (о. с.22, пр. 1) ко временамАлександра Македонского и Птолемея I, тогда как Г. Вилльрих (Juden undGriechen, 24 слл. 126 слл.) в 1895 г. относил возникновение диаспорытолько к эпохе Маккавеев (Птолемея VI Филометора в Египте). Целый ряд новыхпапирусных данных заставил, однако, Вилльриха в его Judaica, вышедших в1900 г., отказаться от этой датировки.

Последние раскопки еврейской колонии вЭлефантине показали, что для возникновения диаспоры даже эпоха Вавилонскогоплена – слишком поздняя дата. Точно так же существовало разногласие и повопросу о том, чем было вызвано расселение евреев. Так, по мнению Моммзена (ук.м), «еврейские поселения вне Палестины только в небольшой степени обязаны своимвозникновением тем побуждениям, вследствие которых возникли колонии финикиян иэллинов. Евреи – искони земледельческий и живущий вдали от морского береганарод; поэтому его поселения вне родины – принудительное и относительно позднееобразование, дело рук Александра и его маршалов».

Этот несколько близорукий взгляд возниквследствие переоценки роли Палестины в истории еврейского народа. Уже с эпохиплена Палестина и еврейство – далеко не одно и то же. «Иерусалимская община нето же, что еврейство; вокруг нее находится, все более и более расширяя своипределы, диаспора. Исходным пунктом ее была компактная еврейская община вВавилонии. Отсюда она распространилась в Сузу, в Мидию, а вскоре также и назападные провинции… Начала этого развития восходят к глубокой старине» (Эд.Мейер, Gesch. d. Alt. III, 216).

Послепленный Иерусалим сам был искусственнымобразованием еврейства диаспоры с центром в Вавилонии*; занятия и образ жизнижителей Палестины ни в коем случае не могут служить критерием для решениявопроса о происхождении диаспоры. Шюрер (о. с.III, 3) справедливо указал, чтоникак нельзя объяснить возникновение диаспоры одними лишь насильственнымипереселениями; в этом случае было бы непонятно, почему евреи оказываются вбольшом числе преимущественно в крупных торгово-промышленных центрах древнегомира. Большая часть еврейских переселенцев (конечно, не из послеплененнойПалестины, а из Вавилонии – древнейшего крупного центра еврейства) были добровольнымипереселенцами; это были преимущественно торговцы и ремесленники.

Возможно, впрочем, что эта колонизация вкрупных размерах началась еще до Вавилонского плена, из самой Палестины.«Ужасные условия на родине могли содействовать этому – именно открытое со всехсторон положение Палестины, благодаря которому она являлась ареной войн междуСирией (ранее Ассирией и Вавилонией. – С. Л.) и Египтом». (Шюрер, там же).Таким образом, уже в эпоху Вавилонского плена, а вероятно, даже и раньше, евреибыли по преимуществу народом рассеяния; Палестина была только религиозным иотчасти культурным центром с ничтожным экономическим значением; посправедливому указанию М. Фридлендера (о. с.3), в диаспоре жило подавляющеебольшинство евреев.

И эти евреи вовсе не считают своей родинойПалестину; Палестина только центр религиозного культа, а родина евреев – весьнаселенный ими мир. «Евреи так многолюдны, что их не может вместить однакакая-нибудь страна», – говорит Филон (in Flacc. 7): «Вот почему онинаселяют большую часть и притом богатейшие из стран Европы и Азии, как на суше,так и на островах. Своей метрополией они считают Священный Город, в которомнаходится святой храм Всевышнего Бога; но родиной своей они считают те страны,которые достались им как местожительство, от отцов, дедов, прадедов и еще болеедревних предков и в которых они сами родились и были воспитаны».

Как только евреи появились вне Палестины,вместе с ними вошел в мир и антисемитизм. «Антисемитизм и еврейскиепреследования появились тогда же, когда возникла диаспора», – говоритМоммзен (V, 519). «Вполне естественно, что вместе с еврейством пришел в мир иего естественный коррелат – антисемитизм», – комментирует этот факт Эд.Мейер (G. d. A. III 216—217): «он так же стар, как и само еврейство». Действительно,где только мы ни слышим о евреях, мы слышим и об антисемитизме; Э.Кламрот (Diejudischen Exulanten in Babylonien. Beitrage zum Wissenschaft vom Altertum.Leipzig. Herausg. Jahr 1912) нашел следы антисемитизма даже в Вавилоне в эпохуеврейского плена.