Летел вниз мимо окон башни, пока наконец прямо передо мнойне выросла выложенная камнем дорога, принявшая меня в свои жесткие объятия. Вмоем бессмертном теле не осталось ни одной целой косточки.

Прошло два года, прежде чем я окреп достаточно, чтобы сестьна корабль и отправиться в Луизиану. Я все еще оставался серьезно искалеченным,не зажили и глубокие шрамы. Однако мне необходимо было покинуть Европу, где яне смог ничего узнать ни о потерянной Габриэль, ни о Мариусе, который, конечноже, осудил меня и вынес свой приговор.

Мне хотелось домой. А дом мой был в Новом Орлеане, где былотепло, где круглый год цвели прекрасные цветы и где благодаря неиссякаемомуисточнику богатства, оставленному мне Магнусом, я по-прежнему оставалсявладельцем дюжины пустующих особняков с разрушающимися белыми колоннами ипокосившимися галереями, вокруг которых я мог бродить.

Последние годы девятнадцатого века я провел затворником водном из самых красивых своих домов, который стоял в окружении вековых дубоввсего в нескольких минутах ходьбы от кладбища Лафайет в старом Садовомквартале.

При свете свечи или масляной лампы я читал подряд все книги,какие мне только удавалось раздобыть. Точно так же когда-то сидела, запершись вспальне старинного замка, Габриэль – с той только разницей, что в моих комнатахне было мебели. Повсюду от пола до потолка возвышались стопки книг. Время отвремени я собирался с силами и отправлялся в библиотеку или книжный магазин,чтобы пополнить запасы для чтения, однако мои походы становились все реже иреже. Я подписывался на периодические журналы и запасался свечами, а такжебутылями и оловянными канистрами с маслом.

Я не помню момент наступления двадцатого века, помню только,что все вокруг стало еще более мрачным и уродливым, а красота, которую я знал икоторой любовался в далеком восемнадцатом веке, чем дальше, тем все большеказалась восхитительной сказочной фантазией. Буржуазия строго придерживаласьсвоих унылых и мрачных принципов, не доверяя ни чувствам, ни порывам, таксвойственным прошлым поколениям.

Мои зрение и мысли все плотнее окутывал туман. Я больше неохотился на людей. А вампир не может выжить без человеческой крови ичеловеческих смертей. Я продолжал существовать только благодаря домашнимживотным, которых отлавливал по соседству, благодаря изнеженным и избалованнымсобакам и кошкам. Если же и их не удавалось поймать, оставались толстые серыедлиннохвостые крысы, которых я еще умел, подобно сказочному Крысолову,подманивать к себе.

Однажды вечером я заставил себя совершить долгую прогулку потихим и темным улочкам к старому обшарпанному театру под названием «Счастливыйчас», расположенному в квартале прибрежных трущоб. Мне хотелось взглянуть нановинку – немые движущиеся картинки. Я завернулся в длинное пальто, шарф почтиполностью скрывал мое изможденное лицо, а костлявые руки прятались подперчатками. Меня привело в ужас хоть и несовершенное, но все же изображениесветлого дневного неба, появившееся на экране. Однако я подумал, что унылыечерно-белые тона вполне соответствуют духу бесцветного и скучного двадцатоговека.

О других бессмертных я даже не вспоминал. Однако время отвремени возле моего дома все же появлялись другие вампиры. Иногда это былкакой-нибудь одинокий неопытный юнец, случайно наткнувшийся на мое убежище,иногда – любознательный путешественник, разыскивающий легендарного Лестата,чтобы умолять его поделиться своими возможностями и властью. Подобные посещениядля меня были поистине ужасны.

Даже тембр голоса бессмертного приводил меня в дрожь изаставлял забиваться в самый дальний угол. Однако я тщательно исследовал разумкаждого вновь прибывшего в надежде получить хоть какие-нибудь вести о моейГабриэль. Впрочем, мои попытки не увенчались успехом – никто о ней ничего незнал. После этого мне не оставалось ничего другого, кроме как игнорироватьнесчастного представителя рода человеческого, которого приносили демоны, тщетнорассчитывая таким образом расшевелить меня.

Однако все заканчивалось довольно быстро. Испуганный,разъяренный непрошеный гость, выкрикивая в мой адрес проклятия, покидал дом иоставлял меня в тишине и покое.

Лежа в темноте, я старался ни о чем не думать.

Теперь я даже почти не читал. А если и читал, то главнымобразом журнал под названием «Черная маска» с рассказами о бессовестных, ни вочто не верящих людях нового века – о ворах и жуликах, о грабителях банков, одетективах. Я старался хоть что-нибудь запомнить, но я был слишком слаб. Яслишком устал.

Наконец однажды ранним вечером ко мне пришел Арман.

В первый момент мне показалось, что у меня галлюцинации. Онстоял совершенно неподвижно у двери моей обшарпанной гостиной и казался ещеболее юным, чем всегда. Шапка коротко остриженных золотистых волос и темныйоблегающий костюм еще больше усиливали это впечатление.

Я лежал на спине прямо на полу возле разбитого окна и при светелуны читал о приключениях Сэма Спейда. Приближающаяся ко мне и пристальновглядывающаяся в меня фигура, должно быть, была всего лишь плодом моеговоображения. Хотя… Если бы я и захотел представить себе воображаемогопосетителя, то уж никак не Армана.

Я снова взглянул на него и вдруг устыдился собственногоуродства. Со стороны я, наверное, выглядел ужасным скелетом с выпученнымиглазами. Я вновь углубился в чтение, шевеля губами, как будто вслух повторяято, что читал.

Когда я вновь оторвал взгляд от книги, Арман стоял напрежнем месте. Возможно, это была все та же ночь, а быть может, уже наступиласледующая.

Он что-то говорил мне о Луи. И говорил уже довольно давно.

Я вдруг понял, что тогда, в Париже, он солгал мне, сказав,что Луи больше нет. Все эти годы Луи был рядом с Арманом. И Луи искал меня. Луипобывал в старой части города, возле того дома, в котором мы прожили стольколет вместе. Но там меня не оказалось. Он продолжал поиски, пока наконец недобрался сюда и не увидел меня в окно.

Подумать только! Я не мог даже представить себе, что Луижив! Что он здесь, совсем рядом, а я понятия не имел об этом!

Кажется, я даже засмеялся. Мне было трудно осознать, что Луине погиб. Луи жив! Нет, это поистине чудесно! Прекрасно, что по-прежнемусуществует его очаровательное и в то же время всегда ироничное и язвительноелицо, его нежный и чуть умоляющий голос. Вместо того чтобы исчезнуть вместе сКлодией и Ники, мой красавец Луи выжил!