это было довольно дикое песнопение, ритмичное, но мало понятное. Звучало в громком мажоре, куплетов была масса, а припев такой:

Бей баба рыбу, бей рыба бабу!

Поем мы в мажоре, а на душе минор!

Высоки и далёки родимые Карпаты,

Сам черт сломает ногу среди этих дивных гор!

Родные и близкие слушали с нечеловеческим терпением, надо думать, ждали, пока пароксизм отроческого недомыслия отойдет сам, лишь дед Санто однажды вечером обратился ко мне по этому недостойному поводу.

Помню, что был вечер и шел проливной дождь, мы смотрели в открытое окно, снаружи полноводные струи поливали вкопанный дачный стол и скамью из светлого дерева, в свете дорожного фонаря садовая мебель виделась прозрачной. За фонарным кругом подсвеченная зелень роняла частые капли, они отсчитывали хором течение быстрых минут. Как-то так…

Мы с дедом Санто наблюдали природное художество вдвоем, остальные собирались на веранду к вечернему чаепитию, звуки голосов и звяканье посуды доносились и придавали зрелищу необычное измерение, как бы дополняли по контрасту. Я запомнил картинку и диалог целиком, привожу буквально.

– Знаешь, милый, я долго тебя слушал, с самого утра, – начал дед Санто, упорно глядя в окно. – И пошел по твоим стопам, извини, сочинил к твоему стиху другие слова. Если ты будешь так добр и соизволишь запомнить, я однажды объясню. Договорились?

– Конечно запомню, – отозвался я, поперхнувшись немалым удивлением. – О чем речь?!?

Дед Санто прокашлялся, усмехнулся, но петь не стал, просто продиктовал без выражения, а мое удивление достигло небывалых высот. Показалось, что с дедом что-то не так, хотя лицо его, смутно видимое в полутьме, говорило о серьезности намерений.

– Бей баба рыбу, бей рыба бабу, поем мы в мажоре, а на душе минор, – рассказал он. – Зеленые туманы в горах Калимантана, и мы сломали голову средь этих дивных гор.

– А где это, Калимантан? – спросил я после затянувшейся паузы, ничего другого в голову не пришло.

– Посмотри в энциклопедии, – охотно ответил дед Санто. – Там написано подробно.

На этом более чем странный разговор у окна был завершен, и очень долго никто к теме не возвращался, я глянул в книгу, потом записал слова для верности, мало ли что… Хотя ни в малейшей мере не подумал, что странный эпизод может быть упомянут в будущих мемуарах. Скорее относил это к немалым годам двоюродного деда, бабушка Нила часто говорила о возрастных изменениях, постигающих любого с течением времени.

(Комментарий от редактора-консультанта. Ну вот, сдается мне, что наконец куда-то приехали. По крайней мере ответ на один из вопросов проявился, хотя не прояснился никоим образом. Звучное слово «Калимантан» вспорхнуло в одном рассказе, однако далеко не улетело, затерялось среди прочих экзотических имён типа Борнео или Целебеса, а мне было недосуг прерваться и открыть любую из энциклопедий.

Теперь стало ясно, зачем старый Кнолле взялся за изменение варварских виршей, включающих момент единоборства рыбы с бабой. Ритм был неплох, запоминаемость не оставляла желать лучшего, внучатый племянник сам принес текст, а лист замечательно прятался в лесу. Бессмысленность виршей отлично прятала шифрованное послание, гласившее, что некая ценность находилась в горах Калимантана, где она пряталась среди зеленых туманов.

То бишь косвенно указывалась широта с долготой острова Табор, если взять за основу упомянутое повествование о «детях капитана Гранта». Ответ относился к вопросу: «где»? Уточнения на местности шифровались отдельно, надо думать, в приложении на мертвых языках, о чем тоже было немало говорено. Е.М.)

3

…Продолжение последовало на середине моего семнадцатого года, дед Санто успел водвориться на совместное житье с бабушкой Неонилой, они относительно неплохо ладили, я часто навещал обоих, и никому не было обидно. Бабуля не жаловалась на трудности быта с эксцентриком Санто, воспитание не позволяло. А он ограничивался цитированием классики, и при упоминании сестры-соседки добавлял знакомую по гимназии строчку из классического наследия поэта Некрасова: «У бурмистра Власа бабушка Ненила починить избенку леса попросила…»

Санто имел в виду личные способности по части решения бытовых проблем, хотя добавлял, что по сравнению с покойным братом может считаться гигантом мысли и титаном практики. Тем не менее старички уживались, бабуля предоставила Санто с его научным архивом большую из комнат, правда темноватую и неуютную. Жили они, кстати, сказать, вблизи Москвы-реки в заметном доме-подкове, видной с моста, ежели ехать на метро от центра по Филевской линии. Теперь там обитаю я, и эта деталь впоследствии окажется к месту.

– Помнишь ли стишок про рыбу с бабой? – спросил в одно из моих посещений дед Санто, как бы ни с того, ни с сего. – Там еще горы упоминались.

– Более или менее, – честно ответил я и посильно процитировал, не забывая про туманы и тщательно произнося название далекого острова. – Теперь знаю, где это находится и как называется целиком. А что?

– Да вот думаю, не пора ли тебя посвятить в фамильную тайну постыдного свойства, – задумчиво отозвался Санто. – С одной стороны, ты еще молод, но с другой – кто знает, сколько мне осталось. Бога, как ты знаешь, не существует, а больше знать некому. Но есть и практические соображения.

– Я в принципе не прочь, – бодро ответил я без особого энтузиазма, даже постыдность фамильной тайны не слишком вдохновила. – Но как знаешь, тебе виднее.

Дед Санто вместо ответа углубился в недра комнаты, долго там возился и принес по возвращении старинный кожаный футляр на ремешке, похожий на короткий тубус (трубку для чертежей) но явно антикварной выделки. Однако открывать не стал, вместо того завел рассказ.

«…Наверное, ты знаешь, что мы с твоим дедом Ольгердом множество лет провели в глубокой ссоре и восстановили семейные узы только после моего возврата из мест не столь отдаленных. После чего о причине ссоры не упоминали. Виноват был я, целиком и полностью, теперь придется рассказать, что тогда стряслось.

Годы важны не особенно, сам можешь глянуть, это было, когда Олькинс (тогда мы звали друг дружку Олькинс и Сани) собрался в первую большую экспедицию на Юго-восток Азии, изучать свои излюбленные племена, а я напросился в качестве добровольного помощника. Были причины в той части семейной истории, о которой ты наверняка не знаешь, потому что после ссоры информация табуировалась и скрылась во мраке. Далее произошли более мрачные события. Держу пари, что о моей одиозной персоне в семье не особо толковали, к тому были причины помимо семейных ссор. Тем не менее, начну из глубин истории. Скорее, семейной.

По женской линии наши предки выехали из Британии, точнее,