Тай буквально чует его.

***

Док кричит и кричит, отдавая себе отчет, что кричат идругие, требуя, чтобы он замолчал. Но ведь все нормально, бояться нечего, развечто у него горлом пойдет кровь. Это же пустяк.

Важно другое: Голливуд открыл дверь в «Черный дом» и передними предстал его официальный представитель.

Представитель этот — Дейзи Темперли, кареглазая девушкаДока. На ней красивое розовое платье. Кожа бледная, как бумага, за исключениемправой части лба, где кусок кожи отвалился, обнажив красный череп.

— Заходи, Док, — говорит Дейзи. — Поговорим, как ты меняубил. А потом ты сможешь спеть. Споешь мне? — Она улыбается. Улыбка переходит вухмылку. Ухмылка обнажает полный рот вампирских зубов. — Ты будешь петь мневечно.

Док пятится, поворачивается, чтобы сбежать с крыльца, и воттут Джек хватает его и трясет. Док Амберсон — здоровяк, двести шестьдесятфунтов на выходе из душа, двести восемьдесят пять в полном дорожном прикиде,как сейчас, но Джек трясет его без труда, только голова мотается из стороны всторону.

Вместе с волосами.

— Это галлюцинации, — говорит Джек. — Используемые для того,чтобы не пустить нас туда. Я не знаю, что ты видел, Док, но этого нет.

Док осторожно смотрит через плечо Джека. На мгновение видитстремительно удаляющееся розовое пятно, прямо-таки атака адского пса, только вобратную сторону, а потом исчезает и оно. Он поворачивает голову к Джеку. Позагорелому, обветренному лицу текут слезы.

— Я не хотел ее убивать, — говорит он. — Я ее любил. Но втот вечер я устал. Очень устал. Вы когда-нибудь уставали, Голливуд?

— Да, — кивает Джек. — И если мы выберемся отсюда, я будуспать целую неделю. Но сейчас… — Он переводит взгляд с Дока на Нюхача. С Нюхача— на Дейла. — Мы еще много чего увидим. Дом использует против нас наши же самыеужасные воспоминания: не правильные поступки, незаслуженные обиды, которые мынанесли людям. Но в целом ситуация изменилась в нашу пользу. Думаю, со смертьюБерни дом лишился большей части своих ядовитых клыков. И теперь нам остаетсятолько найти дорогу, по которой прошел Тай на ту сторону.

— Джек. — Дейл стоит на пороге, на том самом месте, откудаДейзи приветствовала своего лечащего врача. Глаза у него что плошки.

— Что?

— Найти дорогу… проще сказать, чем сделать.

Они подходят к Дейлу. За дверь. Огромный круглый холл, такойбольшой, что Джеку сразу вспоминается базилика Святого Петра. Но полу — акрядовито-зеленого ковра, расписанного сценами пыток и богохульства. Отовсюду вхолл открываются двери.

Кроме того, Джек видит четыре лестницы. Моргает, и лестницуже шесть. Еще моргает, и их двенадцать. Уводящих неведомо куда.

Он слышит гудение — голос «Черного дома». Он слышит и что-тодругое: смех.

«Заходите, — говорит им „Черный дом“. — Заходите и бродитепо этим комнатам до скончания веков».

Джек моргает, и перед ним тысяча лестниц, некоторыедвижутся, одни появляются, другие исчезают. За дверьми — галереи с картинами,галереи со скульптурами, галереи с фонтанами и совершенно пустые.

— Что же нам делать? — спрашивает Дейл. — Что же нам теперьделать?

***

Тай никогда не видел приятеля Берни, но, прикованный заруку, он, как выясняется, без труда может его себе представить.

В этом мире мистер Маншан — реальное существо… но нечеловек. Тай видит, как он в черном костюме и красном галстуке торопливо идетпо Стейшн-хауз-роуд. У мистера Маншана большущее лицо, на котором доминируюткрасный рот и один глаз.

Эмиссар и правая рука аббала, как рисует его воображениеТая, отдаленно напоминает Шалтай-Болтая. На нем жилетка, пуговицы которой —человеческие кости.

«Должен вырваться отсюда. Должен добраться до мешка… нокак?»

Он вновь смотрит на Берни. На торчащие из живота кишки.

Вытягивает ногу, на этот раз не к мешку. Мыском кроссовкиподцепляет вымаранную в земле петлю кишок Берни. Поднимает, подкидывает. Петлякишок отцепляется от мыска.

Падает за мешок.

Отлично. Теперь только бы подтащить мешок, Только бы он невыскользнул из петли.

Стараясь не думать о приземистой, спешащей фигуре сдлиннющим лицом. Тай опять вытягивает ногу. Подсовывает под торчащий из животаконец кишечной петли и тянет на себя.

Очень осторожно, очень плавно.

***

— Это невозможно, — вырывается у Нюхача. — Не может этот домбыть таким большим. Ты это знаешь, правда?

Джек набирает полную грудь воздуха, выдыхает его, набираетвновь и произносит одно слово, решительно и отчетливо.

— Ди-ямбер? — переспрашивает Нюхач. — Что такое ди-ямбер?

Джеку нет нужды отвечать. Из огромного темного облакажужжащих пчел, заполнивших вырубку перед домом (патрульная машина Дейла плотноукрыта желто-черным тентом), вылетает одна-единственная пчела. Она (в том, чтоэто Королева Пчел, сомнений ни у кого нет) проскальзывает между Дейлом и Доком,на мгновение замирает перед Нюхачом, оценивая то ли байкера, то ли мед под егоносом, потом зависает перед Джеком.

Она очень пухлая и удивительно красивая. Непонятно только,как с такими маленькими крылышками и большим телом ей удается держаться ввоздухе. Джек поднимает палец, словно профессор на лекции, перед тем какогласить важный постулат.

Пчела приземляется на его подушечку.

— Ты от нее? — Вопрос Джек задает тихим голосом, такимтихим, что его никто не слышит, даже Нюхач, который стоит рядом. Джек неуверен, о ком он ведет речь. О своей матери? О Лауре де Луизиан? Джуди? Софи? Аможет, есть другая сила, противостоящая Алому Королю? Скорее всего такая силаесть, но Джек полагает, что ему никогда об этом не узнать.

В любом случае пчела только смотрит на него широкорасставленными черными глазками, крылышки пребывают в непрерывном движении. АДжек понимает, что на эти вопросы ответы ему не нужны. Он вел себя как дурьябашка, но теперь проснулся, вылез из кровати. Дом огромен, пропитан злобой иполон секретов, но что с того? У него призовая бита Тая, у него друзья, у негод'ямба, а теперь вот еще и Королева Пчел. Этого более чем достаточно. Ему естьс чем идти в глубины «Черного дома». Более того, и это самое приятное, он готовидти туда с радостью.

Джек подносит палец ко рту и мягко сдувает пчелу в холл«Черного дома». Какие-то мгновения она бесцельно кружит, а потом подаетсяналево, в бесформенный дверной проем.