первая страсть, вносящая в жизнь мужчины удовольствия и разнообразие, вполне понятна, пусть и не всегда безобидна и простительна, то вторая, как правило, более порочная, толкающая на преступления, но именно она наиболее всепоглощающая, ибо только она дает ощущение полной власти, зачастую тайной, но от того не менее значимой и осязаемой.

Ллойд-Джордж, в отличие от многих других британских политиков и аристократов, был мужчиной правильной ориентации. Настолько правильной, что, как отмечал его многолетний ближайший помощник, «не любил видеть мужчин в своем окружении»[1783]. В то же время Ллойд-Джордж был ну очень уж увлекающимся! Сексуальные аппетиты политика явно зашкаливали. Он не мог, а скорее всего, по моему убеждению, не хотел останавливаться. Прекрасно сознавал, чем рискует, и постоянно находился на грани фола. Но, по-моему, это постоянное ощущение опасности только добавляло остроты в его стремление к романтическим приключениям. Ах, как они похожи в этом с Красиным. Возможно, отчасти и по этой причине оба политика хорошо ладили и понимали друг друга, словно настроенные на одну волну — жажду самых первородных мужских удовольствий в дамских объятиях.

«У него были все качества, необходимые великому политическому лидеру, кроме — самоограничения», — как-то заметил о Ллойд-Джордже один из хорошо знавших его друзей. Действительно, поистине неутомимый, он всегда пребывал в непреходящем поиске новых партнерш, новых ощущений, новых страстей. Порой казалось, что секс необходим ему как подзарядка аккумуляторов энергией, ибо после очередного романтического приключения он весь как бы взрывался потоком идей, буквально рвался в бой с политическими противниками. Особенно благоприятно отражались новые интриги на его ораторских способностях. В такие дни Ллойд-Джордж выступал с необычайной страстностью. Казалось, его магия с какой-то неотвратимой силой обрушивается на аудиторию, заставляя всех ему слепо верить, почитая за истину каждое произнесенное им слово. В такие моменты он воздействует на людей, словно гипнотизер. И ему все равно, кто перед ним — всего несколько человек или полный стадион публики.

Надо сказать, в поисках сексуального удовлетворения для Ллойд-Джорджа не существовало ни моральных тормозов, ни этических границ. Он не удержался даже от романа с женой своего старшего сына. И с годами его сексуальная активность мало менялась. Седина не мешала ему чувствовать себя неотразимым хищником, хотя это, увы, уже далеко не соответствовало действительности. Его обвиняли в том, что он управлял собственным имением и штатом служащих, словно «частным борделем», где ни одна более-менее привлекательная женщина не могла избежать его домогательств. За что сотрудницы дружно именовали Ллойд-Джорджа «старым козлом»[1784]. И все же они — и пишбарышни, и архивистки его приватного секретариата, и многочисленные работницы обширного поместья — терпели домогательства политика. Причина одна — он был богат и обеспечивал им в самые трудные времена безбедное существование.

Но меня мало заботят семейные проблемы Ллойд-Джорджа, его отношения с законной супругой, равно как и то, у кого из дам высшего британского общества действительно были с ним романы, а кому эти отношения просто приписывают или они придумывают их сами, дабы хоть таким образом погреться в лучах славы великого политика. Из всех его любовниц меня интересует только одна — Фрэнсис Стивенсон. Их роман длился десятилетиями, а точнее, до последнего дня жизни Ллойд-Джорджа. Похоже, только эта женщина действительно занимала особое место в его жизни. Судя по всему, это была весьма одаренная личность, способная на искреннюю преданность и самопожертвование ради мужчины и политика, которым она восхищалась.

О, Фрэнсис не назвать безумно влюбленной глупышкой. Влюбленность и первоначальное ослепление, когда объект восторженного обожания идеален и совершенно лишен присущих любому живому человеку недостатков, довольно быстро выветриваются при столкновении с реальностью. На смену вожделению очень часто приходит не просто скоротечная ревнивая ярость, а жгучее желание отомстить за собственные заблуждения, сделать нестерпимо больно тому, для кого еще вчера ты была готова на все.

Нет, Фрэнсис Стивенсон — очень умная, рассудительная, практичная, а в чем-то и глубоко циничная особа. Но этот цинизм совершенно особого свойства: она умела ждать, ждать долго и терпеливо, чтобы затем по-своему, по-женски отомстить. Нет, она не была уж очень злым человеком, но никогда, никому, ничего не прощала.

Мне же всегда более важным казался вопрос: а что же именно влекло к ней Ллойд-Джорджа? Почему с годами она не утратила для него привлекательности, не наскучила, не стала тягостным наследием веселых первых лет знакомства? Полагаю, главное ее качество, которое позволило ей оставаться при этом великом политике, состояло в том, что она умела быть преданной. Нет, не верной, в общепринятом понимании отношений между мужчиной и женщиной, а именно преданной. Ллойд-Джордж мог ей доверять. И он ей доверил — политическую карьеру, деловую репутацию, а главное — свои деньги, персональный пенсионный фонд, так сказать. И не ошибся с выбором — Фрэнсис его не подвела.

Со своей многолетней пассией, ставшей впоследствии его официальной любовницей (а этот высокий титул в глазах общества надо заслужить!), Ллойд-Джордж впервые встретился в 1911 г., когда Фрэнсис Стивенсон работала летним репетитором у его дочери Меган[1785]. Фрэнсис появилась в доме главы Казначейства не случайно: она была школьной подружкой его умершей в 1907 г. в результате неудачной операции старшей дочери Мэйр[1786]. Роман закрутился в 1912 г. Встречались они преимущественно в загородном доме «Уолтон»[1787] на окраине гольф-клуба «Уолтон-Хит»[1788], членом которого Ллойд-Джордж стал еще в 1907 г. Конечно, это уютное гнездышко служило не только для любовных утех, ведь Ллойд-Джордж прежде всего являлся политиком. Есть многочисленные свидетельства того, что он активно использовал гольф-клуб «Уолтон-Хит» для тайных встреч, обсуждая с партнерами во время игры наиболее чувствительные политические вопросы.

Этот дом для него в 1913 г., когда, напомню, Ллойд-Джордж занимал пост министра финансов, построил его близкий друг (если у него вообще имелись друзья) и владелец клуба, издатель, уже хорошо нам известный Джордж Ридделл. Ему были ведомы все секреты Ллойд-Джорджа. И уж, конечно, Ридделл был в курсе его амурных упражнений, зачастую выступая организатором тайных свиданий. Немало сделано им и для зашифровки похождений шалунишки Дэвида. Несколько раз любовники оказывались на грани провала, и дело могло кончиться грандиозным скандалом на страницах газет. Поэтому Ллойд-Джордж предпочитал соблюдать конспирацию: он ехал в «Уолтон» на автомобиле, а Фрэнсис добиралась пригородным поездом. Помоложе все-таки.

Но скандал в итоге грянул, пусть и не на сексуальной почве. В сентябре 1917 г. в нескольких газетах одномоментно появились статьи о том, что премьер-министр покинул свой офис и провел ночь в поместье «Уолтон», как только узнал о приближении к Лондону немецких дирижаблей с бомбами.