тружеников. Введя в басню острый социальный конфликт, автор рисует характеры ее главных персонажей – и Пана, и Рябка – как представителей двух противоположных общественных «сфер» в реалистично-бытовой конкретности и выразительности. Это уже не статичные классицистические «портреты», не условно-аллегорические маски (хотя весь смысл басни остается аллегорическим), а жизненные образы-персонажи, которые раскрываются в динамике – в диалогах, поведении, в самохарактеристиках, а также в рассказе «простодушного» автора, который выступает стержневой фигурой, направляет внимание читателя на общественный конфликт. Во всем этом, несомненно, сказалось новаторство П. Гулака-Артемовского как баснописца.

Литературоведы Б. Деркач и В. Косяченко характеризуют в наследии поэта эту басню как выдающееся произведение: «Несмотря на присутствие в басне несколько натуралистических черт в изображении отдельных явлений, чрезмерного увлечения грубоватой лексикой и т. д., она стала несомненным творческим достижением поэта. Антикрепостническая заостренность, яркий народный колорит, свежесть сатирически-юмористических красок в изображении тогдашней действительности – эти черты… способствовали пробуждению и усилению антикрепостнических общественных настроений, развитию реалистической басни на Украине. Именно начиная с „Пана и Собаки“ в новой украинской литературе басня приобретает четкое социальное звучание».

В 1819 году П. Гулак-Артемовский опубликовал в «Русском вестнике» еще две басни – «сказку» «Солопий да Хивря, или Придорожный Горох» и «побасенку» «Тюхтий и Чванько».

В басне «Солопий да Хивря» автор в юмористически-сатирическом ключе показывает жадного и недальновидного Солопия, который, несмотря на советы Хиври, посеял горох между пшеницей и рожью, из-за чего потерял и горох, и рожь, и пшеницу, а сам пошел с сумой по миру. Поэт, с одной стороны, в лукаво-язвительной форме высмеивает барское ничтожество и эгоизм, неумелость и ограниченность отдельных современников, которые восхищались бессмысленными прожектами хозяйственных нововведений («как варит лапшу для войска из бумаги»), а с другой – призывает к умственной, общественно полезной деятельности как единственному, по его мнению, пути к добру и справедливости. В «сказке» имеются реалистические зарисовки крестьянского быта, яркие диалоги, фольклорные элементы, в частности поговорки и пословицы и т. д., но в целом по художественному мастерству она уступает «Пану и Собаке». Эта «сказка» написана в той же бурлескно-комической манере, однако стилистическая «простоватость» (многословие, вульгаризмы и др.) проявилась значительно резче.

Побасенка «Тюхтий и Чванько» стала откликом на определенные реальные события. Здесь автор со свойственным ему насмешливым юмором укоряет «рифмоплетов»-графоманов, которые своими «творениями» никому не приносили эстетического удовольствия. Тюхтия не знает никто, поэтому девять лет он пишет в стол, Чванько – пишет, его печатают, но никто не читает. В приложенной к «Тюхтию и Чваньку» публицистической заметке «Кое-что о Гараське» П. Гулак-Артемовский, развивая ироничный взгляд на ничтожных писак того времени, выступает как представитель просветительской позиции – настойчиво проводит мысль о необходимости художника вникать в реальную жизнь и правдиво изображать ее в соответствии с собственными представлениями.

В 1820 году следующим шагом в поэтической деятельности П. Гулака-Артемовского становится небольшой цикл басен-миниатюр «Дурень и Умник», «Любопытный и Молчун», «Лекарь и Здоровье». По определению автора, эти «присказки», в отличие от предыдущих басен, не выходят за пределы узко-бытовых тем, аллегорических поучений; они написаны в форме кратких поэтических юморесок или развернутых пословиц, где те или иные жизненные ситуации передаются с помощью предельно лаконичного рассказа. При жизни автора «присказки» не были опубликованы. Цикл басен-миниатюр продемонстрировал творческие поиски поэта, который впоследствии утвердил в украинской литературе новый тип басни – миниатюрную басню-присказку.

С 1820-го по 1827 год Гулак-Артемовский не написал ни единого произведения. Общая политическая реакция в стране, особенно после подавления декабристского движения, стала причиной ухода поэта от реализма не только в освещении общественных, но даже и бытовых тем. Распространение в то время в российской и западноевропейской литературе пассивного романтизма захватывает и П. Гулака-Артемовского. Он ищет новые формы и новые художественные средства, которые дали бы возможность отменить, убрать заурядное, будничное путем изображения благородных чувств, романтических мечтаний и порывов.

В эти годы, как известно из биографии поэта, он занимался своей карьерой. Всеми силами стремился прочно утвердиться и в университете, и в Институте благородных девиц, не оставляя мысли о научной деятельности, переводил произведения польских историков, обрабатывал собственные научные работы, которые, к сожалению, не сохранились.

Как известно, в конце 1819 года прекратил издаваться «Украинский вестник». В 1824–1825 гг. в Харькове начал выходить новый «Украинский журнал», где П. Гулак-Артемовский напечатал несколько стихотворений на русском языке в духе своих первых поэтических попыток, но ни одного произведения на украинском языке. Возможно, здесь сыграло свою роль негативное отношение издателя «Украинского журнала» А. В. Склабовского к произведениям молодой украинской литературы.

В 1827 году поэт еще раз возвращается к жанру басни. Он пишет басни «Отец и Сын», «Две пташки в клетке», «Рыбка» (первая и последняя были напечатаны в том же году на страницах «Вестника Европы»). В них, как и в ранних «сказках», поэт затрагивает гражданские мотивы.

В басне «Две пташки в клетке» (старый снегирь рад, что живет в клетке, потому что у него все есть, а молодой хочет на свободу) Гулак-Артемовский, искусно пользуясь средствами аллегории, зоологическими уподоблениями, четко выражает мысль, что свобода лучше рабства, даже «лакомого». Идея произведения, прогрессивная по своей сути, не раз находила художественное воплощение у других баснописцев (например, у Г. Сковороды – «Чиж и Щелчок», у И. Хемницера – «Волк и неволя», позже у Л. Глебова – «Волк и Кундель»).

В басне «Рыбка», для которой были характерны стремительное развитие действия, «трагикомические» ситуации, критические выпады против «больших» рыб-хищников, у которых «глотка и живот» размером «с кузнечный мех». Правда, автор призывает «малых» не завидовать «большим», а довольствоваться тем, что послала им судьба. В этом проявилась ограниченность просветительских взглядов П. Гулака-Артемовского. Весьма жизненную основу имеет художественно решенная басня «Отец и Сын», в которой в духе остроумного народного юмора высмеяна схоластическая система обучения в старой школе дьячков.

И последний цикл басен П. Гулака-Артемовского связан с творчеством И. Красицкого. Однако, как и ранее, украинский поэт вовсе не занимался повторением польского баснописца. Используя его темы, мотивы, образы, Гулак-Артемовский художественно переосмысливает, оригинально их интерпретирует в соответствии со своими эстетическими вкусами, наполняет конкретно-бытовым национальным содержанием. Выстроенные на реальной почве, эти произведения принадлежали к другой жанровой разновидности басни. По характеру обработки традиционной фабулы они приближались к сложившейся к тому времени басенной форме в русской литературе, создателем которой выступил И. Крылов.

Опираясь на богатейшие достижения мировой и российской басенной культуры (не забывая, разумеется, и о предшествующей украинской традиции), П. Гулак-Артемовский создавал оригинальные стихи. В своей поэтической практике он использует, по сути, все главные разновидности жанра, идя от пространной басни-«сказки» Ж. де Лафонтена и И. Хемницера через байку-«присказку» И. Красицкого (эту традицию продолжил Л. Боровиковский)