развил жанр басни и присказки, сделал первую попытку романтической баллады. Ранние произведения П. Гулака-Артемовского свидетельствуют о попытке поэта реалистично изобразить жизнь. Вслед за И. Котляревским П. Гулак-Артемовский в своих произведениях обогащает народный живой язык новыми поэтическими формами, синонимами, пословицами, эпитетами, сравнениями и т. д.

Петр Гулак-Артемовский был инициатором создания первых образцов прозы на украинском языке, его начинания в эпистолярно-прозаическом жанре, такие как обращения, послания, объяснения, были едва ли не первыми подобными попытками в украинской литературе.

При жизни писателя ни одно его собрание сочинений издано не было. Поэтическую практику сам П. Гулак-Артемовский считал делом не очень важным и поэтому не придавал ей большого значения. Почти все его произведения печатались в журналах «Украинский вестник» и «Вестник Европы». Первую попытку собрать значительную часть наследия поэта сделал П. Кулиш, напечатав и объяснив в «Основе» (1861 г., кн. III) двенадцать стихов. В 1877 году была предпринята попытка уже отдельного издания – сборника стихов. Таким изданием стал «Кобзарь П. П. Артемовского-Гулака» с предисловием Ф. Пискунова. Литературное наследие П. Гулака-Артемовского увидело свет только в ХХ веке – из печати вышло три полных издания сочинений поэта, в которых были собраны все его произведения – как известные, так и малоизвестные.

Глава двенадцатая

В отставке. Семья

В 1849 году Гулак-Артемовский выходит в отставку, при этом продолжая служить инспектором институтов благородных девиц. Несмотря на избрание почетным членом университета, увольнение он переживал очень болезненно, надеясь все же вернуться. Писал: «Была работа – была и охота, было дело – и делать хотелось, а теперь лежим, едим, спим, встаем и снова лежим. Облачно ли, ясно – нам и так прекрасно. А надо хлеба? Упадет с неба. А в небе не станет – жена достанет».

Он все больше «одомашнивается», погружается в быт, проводя время в кругу своего большого семейства и продолжая следить с большим интересом за современными политическими событиями. Даже накануне смерти он читал наизусть целые пассажи из любимой им «Энеиды» Вергилия (А. Рославский-Петровский).

Творческая инертность Гулака-Артемовского была обусловлена и общественно-политическим положением Приднепровской Украины. После разгрома Кирилло-Мефодиевского общества литературная жизнь почти замерла. За несколько лет не было опубликовано ни единой строчки на украинском языке. Только Крымская война (1853–1856 гг.) и поражения русской армии навели местную русскую администрацию на мысль о насущной необходимости поднять патриотический дух населения. Припомнили старые казацкие традиции борьбы с турками; начали публиковать фольклорные романтические произведения, если в них было хоть одно упоминание о борьбе с турками. П. Гулак-Артемовский откликнулся на это событие стихами: «На победы русских над турками…», «На разбитие… турецкого корпуса…», «Совет султану…». Объективную оценку этим произведениям дал Драгоманов: «Гулак-Артемовский, а за ним и другие пошли писать „Сидит Абдул, губы надул“ и т. д. Эти стихи имеют небольшую литературную, а моральную цену еще меньшую; но в свое время они послужили пробуждению украинской идеи, как и формирование „погонцов“ и „казаков малороссийских“. Наивная провинциальная публика и школьники помещали их в рукописные тетрадки рядом с поэмами Шевченко – и все-таки они являли собой образчик того, что украинским словом можно говорить и о современных делах, которые тогда были у всех в мыслях. Это был первый, хотя и весьма несовершенный образчик практической украинской литературы… Лед, который покрывал украинское слово и казацкие традиции, тронулся: после „Абдула“ вынырнули „Записки о Южной Руси“… „Черная рада“… „Проповеди“ Гречулевича…».

В последние годы жизни Гулак-Артемовский почти ничего не пишет. Исключение составляют разве что посвящения своим детям («В Полтаву моей милой Полинушке», «Песня кормилицы Сонички», «Сыну моему»), супруге и друзьям («Приглашение на вечер с танцами», «Моей жене (на вечер с танцами у нас 21 января 1856)», «На смерть Н. А. Купчинова», «К Варке»). Записываются они преимущественно в письмах.

Был он человеком старосветским, даже во времена ректорства жил в простом деревянном одноэтажном доме, который стоял на улице, выходящей в поля. В Харькове о нем как о семьянине ходили легенды, так как судьба детей для него всегда была на первом плане.

Петр Гулак-Артемовский был женат дважды, от второй жены, Елизаветы Федоровны Панютиной, имел «чуть ли не около 10» детей (по другой версии – 14), которые отличались необычными именами: Эпильдафор, Изумруд, Клеопатра, Неонила, Аполлинария…

Источники сохранили нам и тот факт, что после родов его жена Елизавета Федоровна, похоже, пережила глубокую послеродовую депрессию, даже потеряла память (временная амнезия). В письмах к Н. Н. Лонгинову Петр Гулак-Артемовский пишет об ужасном горе, которое постигло его жену и всю семью: «Ужаснейшее несчастие сразило меня и совершенно почти уничтожило: обожаемая моя жена поражена страшным помешательством рассудка, происшедшим от испуга после родов. Все усилия врачей восстановить рассудок страдалицы – тщетны. Дети мои, и в том числе новорожденная, скитаются по чужим домам, и я едва перевожу дыхание». Об этом же горе чуть позже Г. Ф. Квитка так писал М. П. Погодину: «Петра Петровича постигло величайшее несчастие. Его молодая, прекрасная, добрая жена после первых родов вскоре после святой была испугана, отчего потеряла рассудок в точном смысле сего слова…» Но впоследствии выздоровела, пережила своего мужа, и бывало так, что сам Петр Петрович забывал свои старые стихи, а она их помнила.

А еще исследователи называют среди детей дочерей Сонечку и Полинушку, сына Клеоника. Как-то Петр Гулак-Артемовский подарил сыну-студенту Клеонику портфель. К подарку сделал стихотворную приписку: «Когда-то, во времена Богдана Хмеля, писалось и без портфеля. А теперь вся сила в портфелях, зато пишут – как с похмелья!» Правда, Клеоник Петрович Гулак-Артемовский так и не пристал к писательской братии, он стал талантливым скрипачом-виртуозом. Известно, что Клеоник выехал в Петербург вместе со своим двоюродным братом Семеном Гулаком-Артемовским, который будет учиться у Анри Вьетана (1820–1881), известного бельгийского скрипача, педагога, солиста оркестра императорских театров в Санкт-Петербурге), а впоследствии станет выдающимся певцом, композитором, автором первой украинской оперы «Запорожец за Дунаем». Сам Клеоник прославится как композитор и скрипач-виртуоз. В 1903 году в газетах был размещен некролог, посвященный Клеонику Петровичу Артемовскому-Гулаку. Он был председателем съезда мировых судей в г. Кишиневе. Оказывается, К. П. Гулак-Артемовский тоже учился у Анри Вьетана, сам сочинял музыкальные произведения и участвовал в создании оперы «Запорожец за Дунаем». Все свое состояние Клеоник Петрович завещал использовать на благотворительные дела: разделить между различными учебными заведениями (не обойдя вниманием и Харьковский университет), учредить стипендии детям бедных чиновников, а также выделить 10 000 руб. для Кишиневского музыкального общества.

В начале 1890-х гг. известный в то время композитор Николай Лысенко инициирует организацию платного хора, с которым можно было бы выезжать на длительные гастроли по Украине. Старостой этого хора некоторое время был