к классической крыловской басне, с которой впоследствии успешно выступил Е. Гребенка.

Жанр басни позволял поэту, используя собственную наблюдательность и фольклорные источники (в частности, изобразительные элементы сказки, присказки и т. п.), давать персонажам своих басен социально-конкретную определенность, изображать общественные явления действительности под аллегорическим прикрытием и оценивать их с позиций общегуманистических идеалов.

Безупречность лучших басен П. Гулака-Артемовского способствовала донесению авторской мысли до широкого читателя во всей ее полноте. Свои басни он не случайно называл «присказками», поскольку именно из народных поговорок он почерпнул исключительно точные, афористически лаконичные сатирические образы. Из них в басни вливалась мощная струя юмора и ярких оттенков речи, народная мудрость щедро питала их моралью.

Вот почему эти басни обладают непреходящей ценностью и ценятся читателями уже не первый век.

В новой национальной литературе Петр Гулак-Артемовский первым создал высокохудожественные образцы просветительской реалистической басни, чем вместе с остальными прекрасными своими произведениями активно способствовал демократизации и интенсификации литературного процесса в Украине.

Поэтому можно со всей определенностью сказать, что басни П. Гулака-Артемовского обогатили украинскую литературу новыми темами, образами и жанровыми разновидностями. Им присущи народность, реалистичность, бытовая детализация, местами – бурлескная стилизация.

Одновременно с баснями П. Гулак-Артемовский создает и первые в украинской литературе примеры баллад в романтическом духе – «Твардовский» и «Рыбак». «Твардовский» – пересказ известной баллады А. Мицкевича «Пани Твардовская», написанной по фольклорному сюжету о повесе-шляхтиче, продавшем душу черту. Подобные предания о казаке-повесе существовали и в украинском народном творчестве; П. Гулак-Артемовский удачно использовал в своей балладе отдельные мотивы и бытовые детали из них.

По сравнению с А. Мицкевичем украинский поэт придает своему произведению яркий юмористический колорит и этим достигает еще большего комизма. Значительно шире, чем А. Мицкевич, П. Гулак-Артемовский использует этнографически-бытовой материал, простонародную лексику, фольклорные средства образности.

Полемизируя с романтиком А. Мицкевичем и используя в балладе простонародные элементы, украинский поэт будто пытался показать, что народный колорит можно передать, не отказываясь от принципов классической поэтики, а последняя совсем не противоречит (а, возможно, даже способствует) использованию в поэзии народно-бытовых деталей, народной речи, средств народной образности, именно тех элементов романтической поэтики, на которые ее сторонники настойчиво заявляли свои исключительные, неоспоримые, с их точки зрения, права.

Национально-народный колорит балладе «Твардовский» придают вступление и финал, вкрапления разговорной речи и песенные вкрапления. Украинский колорит в балладе подчеркивается и такими реалиями, как кабак, шинкарка, музыкальные инструменты (бандура, свирель), горшки на полке и др. Не случайно М. Максимович, готовя к изданию сборник народных песен, обратился к П. Гулаку-Артемовскому с просьбой дать для издания и свою балладу. Тот был очень тронут предложением ученого: «Ограничиваюсь на этот раз только самыми сердечными благодарностями за благосклонность и приятную внимательность Вашу к моему ничтожному „Твардовскому“, которого я полностью поручаю Вашей опеке и благодетельной заботе. Делайте с ним все, что Вам кажется нужным, лишь бы это не повредило вашей интересной книге». М. Максимович напечатал «Твардовского» в приложении к сборнику «Малороссийские песни» (1827 г.). Если не брать во внимание негативный отзыв русского поэта и журналиста Ореста Сомова, помещенного в альманахе «Северные цветы на 1828 год», баллада принесла П. Гулаку-Артемовскому огромную популярность. Она распространялась в рукописных списках, перепечатывалась в журнале «Славянин» (1827 г.), а также в «Дзеннику Варшавскему». Высоко оценил балладу украинского поэта А. Мицкевич, который, «не жалея своего авторского самолюбия, говорил, что малороссийский перевод выше оригинала».

В таком же романтическом ключе написана баллада «Рыбак», что также отметил М. Каченовский: «Как в „Твардовском“ создателем выдержан тон мужественно-гайдамацкий, так и здесь (в „Рыбаке“. – Ред.) он склоняется к женскому малороссийскому способу высказывания». В балладе, создавая живые образы и картины, поэт Гулак-Артемовский раскрывает захватывающий сюжет, рисуя не свойственный ему ранее романтический мир.

Баллада «Рыбак» – пересказ баллады И. В. Гете, раннее творчество которого связано с традициями народной поэзии, отмеченной искренностью и непосредственностью чувств. Это и привлекло украинского поэта. Содержание баллады построено на основе народных преданий о русалках с их фантастичностью и таинственностью. Ее романтизм – в исключительности события (девушка-русалка заманивает юношу в подводное царство), в обаянии героини («Аж гульк!.. з води / Дівчинонька пливе. / І косу зчісує, і брівками моргає!.. / Вона й морга, вона й співа…»), в условном пейзаже, что подчеркивает исключительность события во времени и пространстве.

Изменение стиля П. Гулака-Артемовского обусловлено и той дискуссией, которая велась вокруг вопроса о возможностях украинского языка и дальнейших перспективах развития национальной литературы. Писатели дошевченковской эпохи были вынуждены теоретически и практически отстаивать свое право создавать литературу на родном языке. Ситуация осложнялась острыми нападками российской критики на каждую украинскую книгу. Авторами нападок часто оказывались люди, которые не умели читать «ни по-малороссийски, ни по-польски, а понимали и того меньше». Предостерегая себя от незаслуженных критических стрел, П. Гулак-Артемовский опережает их «писульками…», адресованными к рецензентам, издателям, редакторам журналов: он то оправдывается перед воображаемыми оппонентами, то полемизирует с ними, а то и извиняется. М. Каченовский в предисловии к балладе «Рыбак» сообщает читателям о полученном от автора письме, в котором объясняется причина обращения к украинскому языку. «Вспомнив о некоторых особых мотивах, – писал редактор „Вестника Европы“, – которые заставили его передать родным языком балладу Гете…, что между прочим и ради любопытства захотел он попробовать, нельзя ли малороссийским языком передать чувства нежные, благородные, возвышенные, не вынуждая читателя или слушателя смеяться, как от „Энеиды“ Котляревского и от других написанных… стихов? Указывая далее на некоторые песни малороссийские, на песни нежнейшие и трогательнейшие, он с благородной неуверенностью в успехе издает балладу свою как простую попытку». Попытка оказалась удачной. Публикация «Рыбака» имела важное значение как первый серьезный отход от бурлеска и первый шаг в романтическом направлении, а следовательно, и доказательство способностей украинского языка не только развлекать и смешить, но и раскрывать внутренний мир человека. П. Кулиш, упрекая новую литературу в «котляревщине», с помощью которой «чуть-чуть не погубили земляки самостоятельно свое новорожденное слово», по достоинству оценил первые усилия П. Гулака-Артемовского.

Вслед за балладами «Твардовский» и «Рыбак» в том же «Вестнике Европы» в 1827 году были напечатаны два стихотворения П. Гулака-Артемовского «К Пархому» – переработки двух од Горация; переработки эти были написаны в течение двух дней, 4–5 ноября 1827 года. Через четыре с лишним года (20–26 февраля 1832 г.) были написаны еще три переработки.

В конце 1830-х гг. объектом для бурлескных переработок П. Гулака-Артемовского становятся произведения древнеримского поэта Горация, которые своими идеями были созвучны взглядам украинского поэта. Некоторый интерес к Горацию у Гулака проявился еще в 1819 г. Журнал «Украинский вестник» за этот год напечатал его произведение в прозе «Кое-что о Гараське», представляющее собой примечание к басне «Тюхтий и Чванько».

Появление двух переводов Гулака-Артемовского из