– Ага, небось, на дешевой распродаже! И потом, Катя,когда это было? Прошедшее время явно не пошло ему на пользу! И вообще – кем тысобираешся представиться в галерее? Португальской сборщицей винограда? Какхочешь, но в этом зеленом балахоне нечего и думать проникнуть к Раевской!

– Я не хочу никого из себя изображать! – гордопроговорила Катя, встав в третью позицию. – Слава богу, в художественнойгалерее я могу появиться в своем подлинном виде и под собственным именем! Я,как-никак, художник! Или ты забыла?

– Ничего я не забыла! – отмахнулась Ирина. –Только скажи мне, подруга – ты когда-нибудь выставлялась в этой галерее?

– Нет, – неохотно призналась Катя.

– Но хотя бы бывала в ней?

– Нет…

– То-то и оно! А знаешь, почему?

– Ну и почему же?

– А вот ты посмотри как следует на фотографию, –Ирина разложила перед Катей злополучную журнальную страницу, – что ты тутвидишь?

– Убитую блондинку из леса! – выпалила Катерина.

– Опять ты за свое! А что ты видишь на заднем плане?

– Какие-то гламурные картинки…

– Именно! Хорошенькие кошечки, собачки, девушки согромными глазами… твои панно явно не вписываются в стилистику этой галереи.Поэтому ты о ней ничего и не знала. Так что появляться в этом «Райском саду» вкачестве художника тебе совершенно бесполезно. Твои работы они не примут наэкспозицию, а тебя отфутболит первый же менеджер, и близко не подпустив кдиректору.

– Так что же нам делать? – пригорюнилась Катерина.

– Во-первых, не опускать руки! Мы должны прийти тудакак потенциальные покупатели! Ну, или как представители покупателя. Тогда насбудут обхаживать, облизывать, и непременно допустят до особы директора, что нами требуется. Но представитель богатого покупателя не может появиться в этомзеленом балахоне! Давай посмотрим, что еще у тебя есть! – И Ирина направиласьк Катиному платяному шкафу.

Однако содержимое этого шкафа не вызвало у нее восторга.

– Боже мой, – проговорила она, перебрав всеплечики с одеждой, – вроде бы и много всего, но какой ужас! Зачем тебестолько одинаковых бесформенных балахонов?

– По-моему, такой фасон меня стройнит… – смущеннопризналась Катерина.

– Ты так считаешь? – с сомнением проговорилаИрина. – Мне кажется, тебе уже пора отделаться от некоторых заблуждений…такие бесформенные чехлы могут стройнить разве что скелет из школьного кабинетабиологии. И потом, почему у тебя все вещи такого странного цвета?

– Почему странного? – Катя явно обиделась. –Зеленый цвет мне идет… он вообще идет рыжим…

– Ну, во-первых, это заблуждение, – отмахнуласьИрина. – А во-вторых, я бы сказала, что все твои балахоны скорее незеленого, а какого-то грязно-болотного цвета… неужели ничего больше у тебя нет?

– Ну, вон там, в другом отделении есть такойтерракотовый костюмчик…

– А, – Ирина явно обрадовалась, – мы же егопокупали вместе с тобой перед презентацией… почему же ты его совсем не носишь?Ведь это твоя единственная действительно приличная вещь!

– Да я как-то неловко себя в нем чувствую… –Катерина выглядела явно смущенной.

– Неловко? – подозрительно переспросилаИрина. – Ну-ка, надевай…

Катерина напряженно запыхтела и кое-как натянулатерракотовую юбку.

– Ага! – воскликнула Ирина таким голосом, какбудто застукала подругу за жульничеством при игре в лото. – Да ты просто внего не влезаешь! Поэтому и не хочешь носить!

– Что значит – не влезаю? – обиделась Катя. –Ну, он просто немножко сел…

– Ничего он не сел! Такие вещи не садятся! Просто ты,Катька, снова потолстела!

– Глупости! Не может быть! Я много двигаюсь, устраиваюразгрузочные дни…

– Как часто? Раз в пять лет?

– Ну что ты пристала! Ну, не каждую неделю, но раз вмесяц… или в два…

– А после разгрузочного дня устраиваешь двазагрузочных! Катька, я тебя знаю! Ты должна взять себя в руки!

– Ну ладно, я обещаю – если все благополучно пройдет сэтой самой Оксаной, я… я откажусь от сладкого! На целую неделю!

– На месяц, – сурово потребовала Ирина.

– Подруга, называется… – безнадежно протянулаКатя. – Короче, сейчас-то что делать? Можно идти в зеленом платье?

– И не мечтай! Сейчас мы что-нибудь сделаем с этимкостюмчиком – вот тут можно распустить, вот здесь – прихватить булавкой…

Действительно, через двадцать минут Ирина умудриласьвтиснуть подругу в терракотовый костюм и даже придать ей вполне приличный вид.

– Вот теперь можно отправляться в «Райский сад», –проговорила она, удовлетворенно оглядев дело своих рук.

Галерея поражала своим великолепием еще на дальних подходах.

Ее вывеска сверкала всеми цветами радуги, переливалась иискрилась, как жена индийского магараджи. Окна были превращены в огромныеаквариумы, и в них плавали сотни разноцветных экзотических рыбок. Весь фасадвокруг входа был увешан гирляндами разноцветных шариков.

– А ты хотела явиться сюда в своем затрапезном болотномбалахоне! – вполголоса проговорила Ирина. Она поднялась по ступенькам, идвери галереи послушно раздвинулись.

Перед входом тут же возник шустрый молодой человекнебольшого роста, облаченный в хорошо отутюженный черный костюм, с наголовыбритой головой, в которой отражались многочисленные галогеновые светильники.

– Позвольте приветствовать вас в «Райском саду»! –радостно воскликнул этот бритоголовый и потащил посетительниц в глубинугалереи.

– Мы можем предложить вам замечательные холсты АмалииПростохвостовой… – начал он, остановившись перед несколькими картинами,изображавшими щенков и котят с розовыми бантиками. – В этих работахособенно четко выражено жизненное кредо художницы, ее любовь к братьям нашимменьшим, к простым, незамысловатым радостям жизни…

– Эй, молодой человек, притормози! – строгопроговорила Ирина, высвобождая руку. – Мы представляем интересы самойВарвары Борисовны!

– Кого? – удивленно переспросил молодой человек.

– Она обставляет свой новый особняк, –значительным голосом сообщила Ирина, – и поручила нам подобрать для негочто-нибудь достойное… ну, мы решили взглянуть, нет ли у вас чего-нибудьстоящего… но, конечно, эти младшие братья совершенно не подходят, – онапренебрежительно махнула в сторону щенков и котят, – они недостаточногламурны. И вообще эта ваша Пустохвостова – совершенно не то, что нам нужно…

– Как я вас понимаю! – послышался за спиной Иринымягкий, доброжелательный голосок, и рядом с ней возникла крошечная женскаяфигурка. Эту особу можно было бы принять за двенадцатилетнюю девочку, если быне мелкие морщинки, покрывавшие ее личико, как трещины покрывают стариннуювазу, и не тщательно уложенные седые волосы. Старушка сделала бритоголовомуюнцу неуловимый жест пальцами, и он тут же исчез, как будто растворился ввоздухе.