— Кстати, — добавил он, — сегодняшнюю сцену репетировать небудем. Сразу начнем снимать. Томми кивнул:

— Я предупрежу остальных.

В конюшне было пусто и темно. Зак осмотрел декорации.Кажется, фильм получался. Трагическая история женщины, разрывающейся междулюбовью к мужу и дочери и страстью к красивому бродяге, волновала и тревожила.

Зак играл в фильме роль мужа, оказавшегося на граниразорения и готового ради благополучия семьи связаться с торговцаминаркотиками. Роль его дочери, девочки-подростка, мечтающей не о богатстве, а олюбви и внимании родителей, с блеском исполнила Эмили Макдэниелс. Сама по себефабула «Судьбы» была достаточно интересной, но самым ценным в этом романе былодругое — глубина и насыщенность психологических портретов, проникновение втайны человеческой души. В «Судьбе» не было «плохих»и «хороших»; каждыйперсонаж являлся прежде всего личностью. Зак не сомневался, что этот фильмбудет оказывать на зрителей мощное эмоциональное воздействие.

Как это обычно бывает, большая часть сцен снималасьсовершенно не в том порядке, в каком они будут потом смонтированы, но из-заряда чисто технических трудностей получилось так, что последние две сцены,которые им предстояло снять, были действительно последними сценами фильма. Исегодня должна была сниматься сцена последнего свидания Рейчел и ее любовникана конюшне. Женщина не желает больше продолжать ставшие мучительными отношения,но вынуждена прийти, потому что в противном случае любовник угрожает всерассказать мужу и дочери. На всякий случай она берет с собой и прячет в конюшнепистолет, которым собирается припугнуть человека, угрожающего разрушить еежизнь. Но события разворачиваются неожиданным образом. Любовник начинаетдомогаться ее, она угрожает ему пистолетом, завязывается борьба, и в результатеоба оказываются ранены. Страсти, неистовства и эротики в этой сцене было болеечем достаточно.

Внимательно оглядывая все вокруг, Зак неторопливо шел послабо освещенному проходу. Все было подготовлено в точности так, как он хотел,— лошади стояли в стойлах с левой стороны, с любопытством косясь на новогопосетителя; уздечки и прочая упряжь висели на противоположной стене; надеревянных стойках лежали седла, а на столе у дальней двери — принадлежностидля чистки и ухода за лошадьми.

Зак подошел к этому столу. Именно здесь будетразворачиваться последняя сцена между двумя любовниками. Сено было на месте, ана столе, спрятанный между банками с мазью и скребками для лошадей, лежалпистолет. Установленная на стропилах вторая камера была направлена надвустворчатую дверь, сквозь которую должна вбежать Эмили, услышав выстрел.Осветители тоже потрудились на славу — все прожектора стояли на своих местах.

Зак коленом сдвинул стол на пару сантиметров влево,переставил пару бутылок и слегка переместил ствол пистолета так, чтобы онпопадал в кадр. Правда, сделал он это скорее по привычке, чем по необходимости.Работа оператора-постановщика Сэма Хаджинса и художника по декорациям ЛандыТампкинс была, как всегда, безупречной. Каждая деталь была продумана домелочей, а все они вместе создавали именно тот эффект, которого желал добитьсяЗак. И внезапно ему захотелось поскорее начать съемки. Чем раньше он пройдетчерез это испытание, тем лучше. Зак резко повернулся и направился к двери; еготуфли гулко стучали по плитам пола.

Огромные прожектора освещали боковой двор, в центре которогостояла выносная буфетная стойка. Члены съемочной группы с тарелками в рукахсидели за раскладными столиками или просто на траве. Томми первым заметил Закаи громко объявил:

— Внимание! Через десять минут всем быть на съемочнойплощадке!

Слова Томми прозвучали как выстрел стартового пистолета. Всепришло в движение. Пытаясь хоть немного сократить чрезмерно разбухшую смету,Зак оставил на последние дни только самых необходимых членов съемочной группы,отправив всех остальных обратно на Западное побережье. Среди тех, от чьих услугон отказался, были второй и третий помощники режиссера. Однако Томми Ньютоннастолько прекрасно знал свое дело, что ему удавалось обойтись даже без ихпомощи.

Зак видел, как он направил своего единственного помощника втрейлер Остина, откуда тотчас же вышли Тони и Рейчел в сопровождении своихпарикмахеров и гримера. Остин казался обеспокоенным и немного измученным. Закот всей души надеялся, что сломанные ребра доставляют ему адскую боль. Рейчелже, напротив, шла с гордо поднятой головой — королева, которая была выше любыхпересудов своих подданных. Эмили Макдэниелс ходила взад-вперед перед своимнастоящим отцом, репетируя роль. В полные шестнадцать лет она едва ли выгляделадаже на двенадцать. Ширлитемпловские ямочки придавали ей неповторимоеочарование. Сейчас на ее выразительном личике была написана глубочайшаянеприязнь к проходившей мимо Рейчел Эванс. Но Эмили быстро отвела взгляд иснова начала репетировать роль. Зак вспомнил, что еще совсем недавно девочкасимпатизировала Рейчел, но после вчерашнего она, очевидно, в корне измениласвое мнение. Такое проявление искренней детской привязанности очень тронулоего. Решив немного перекусить перед началом съемок, Зак протянул руку засандвичем с жареной говядиной, но в это время у него над ухом раздался мягкий, ласковыйголос Дианы Коупленд:

— Зак?

Зак обернулся и, удивленно приподняв брови, спросил:

— А ты что здесь делаешь? Я думал, что ты еще утром уехала вЛос-Анджелес.

С гривой темно-рыжих волос, одетая в белые шорты и краснуюоткрытую майку, Диана была очень хороша собой.

— Да, я так и собиралась сделать, — замявшись, ответила она,— но потом услышала, что произошло вчера вечером в гостинице, и решила остатьсяеще на один день.

— Зачем? — резко спросил Зак.

— По двум причинам, — ответила Диана, отчаянно пытаясьзаставить его поверить в то, что она говорит искренне. — Во-первых, я подумала,что тебе может понадобиться моральная поддержка.

— Она мне не понадобится, — вежливо ответил Зак. — Аво-вторых?

Диана уловила холодный, недобрый блеск, появившийся в этихудивительных янтарных глазах, обрамленных густыми черными ресницами, и поняла,что не правильно начала. Если он подумает, что она жалеет его, то никогда ей этогоне простит. Поэтому Диана судорожно пыталась исправить положение:

— Послушай, я не знаю, как это получше сказать, но я… Ясчитаю, что Рейчел поступила как последняя дура. И если я что-нибудь могусделать, чтобы помочь, то… — Она ненадолго замолчала, а потом заговорила с ещебольшим чувством:

— И учти, что я согласна работать с тобой в любое время, влюбом фильме и в любой роли. Я просто хотела, чтобы ты об этом знал.

Диана увидела, как непроницаемое выражение лица Закасменилось мрачной улыбкой, и с опозданием поняла, что теперь он, наверное,подумал, что ею движет не искреннее сочувствие, а элементарное честолюбие.