его совесть. Сесили оттолкнулась от стены и вызывающе посмотрела на него. Распущенные волосы упали на грудь… Она шагнула к нему.

— Давайте поскорее со всем покончим.

Локлан схватил ее за плечо, впившись сильными пальцами в рукав. Тепло его пальцев грело ее замерзшую плоть. Не собираясь ловить девицу на слове, он ухватился за ее слова. Можно немного потянуть время, чтобы выяснить причину ее поступка и подлинные обстоятельства дела…

— Нет, — поспешно сказал он. — Пока я ничего не скажу. — Он смерил ее суровым и решительным взглядом. — И вы тоже. Своим обещанием вы купили мое молчание.

Под ней подогнулись колени, она пошатнулась, и он крепче схватил ее за плечо. Ее залило облегчение.

— Я… я… — запинаясь, проговорила она, не в силах подобрать нужные слова.

Он оглядел ее пламенным взглядом. У него не оставалось времени на то, чтобы убедить ее в честности своих намерений.

— Поблагодарите меня потом.

Дверь в спальню была приоткрыта. Сесили провела ладонью по дереву и толкнула. После промозглого холода в коридоре ее накрыла волна тепла и духоты.

Она так резко остановилась, что Локлан споткнулся и врезался ей в спину. Он инстинктивно схватил ее за плечи, не давая упасть.

При виде открывшегося зрелища ее забила дрожь.

В большой кровати лежала Изабелла с заплаканным, бледным лицом и укачивала новорожденного. Рядом с ней сидела мать; она закутывала ребенка в шерстяное одеяльце. Увидев Сесили, Марион круто повернулась к Саймону, лицо у нее заострилось.

— Вот кто вам нужен! — объявила Марион, тыча в Сесили костлявым пальцем. — Она все придумала. Угрожала вышвырнуть нас ни с чем, если мы не станем плясать под ее дудку!

Сесили в ужасе ахнула и закрыла рот рукой. О чем она говорит? Она зашаталась, стены закружились перед глазами. Она сделала шаг назад и наткнулась на чью-то широкую грудь. Крепкая рука подхватила ее под локоть, не давая упасть. Локлан…

Незнакомец, который готов ей помочь… За плату.

— Это неправда, — прошептала она, но ее никто не услышал.

Саймон с каменным видом смотрел на нее.

— Теперь все становится понятным, — сказал он. — Так вот почему вы столько месяцев не пускали меня в замок!

Должно быть, сейчас мой бедный брат переворачивается в гробу от вашего предательства. Хвала небесам, он не дожил до этого дня. Вы и ему помогли отправиться на тот свет?

— Нет! Я ничего с ним не делала! — в страхе вскричала Сесили, лицо ее пошло красными пятнами. — Вам прекрасно известно, он получил ранение во Франции! — Она умоляюще протянула к деверю руки. — Милорд, я ухаживала за ним как могла, я не отходила от его постели, меняла повязки, давала ему воду, кормила его… — При воспоминании о днях, предшествовавших смерти мужа, у нее сел голос. — Но его ранили очень тяжело, по пути домой его раны воспалились…

— И тогда, — злобно подхватила Марион, делая шаг вперед, — поняв, что может потерять замок потому, что не выполнила супружеский долг и не забеременела, она решила воспользоваться беременностью сестры, чтобы обмануть вас, милорд!

Сесили гневно посмотрела на мать. Кровь ее бурлила.

— Матушка, почему вы вините одну меня? Все задумала не только я, но и вы! Мы обе виноваты!

— Маленькая лгунья, — ответила Марион, сжимая губы в нитку.

— Неужели вы в самом деле так меня ненавидите?

Марион посмотрела на старшую дочь светлыми глазами. «Да, — словно говорила она. — Я в самом деле тебя ненавижу!»

— Я бы ни о чем не догадался, если бы ребенок не заплакал, — сказал лорд Саймон. — Вы выгнали свою бедную сестру, еще слабую после родов, в холодную переднюю, но она услышала свое дитя. И приковыляла назад, рыдая, вне себя от горя, потому что ее разлучили с новорожденным… Мы уложили ее в постель… Как вы могли проявить такую жестокость?

— Ни о какой жестокости речи нет! — пылко возразила Сесили. — Изабелла, моя мать… мы все придумали вместе! И ни за что не поступили бы так, если бы вы оставили нас в покое! Но вы упорно, день за днем, посылали своих людей. Вы пугали нас, угрожали пожаловаться королю. Вы сами поставили нас в такое положение!

— Молодая леди, мои предки владели Оукфордом на протяжении нескольких поколений! — проревел Саймон. — Замок и поместье принадлежат моей семье, а не вашей! И не будь король так занят во Франции, он сразу после смерти Питера приказал бы вам уехать отсюда и выдал бы вас за кого-то другого. — Саймон ткнул пальцем в съежившуюся Изабеллу. — Где отец ребенка? Что он скажет обо всем?

— Он… умер, — ответила за сестру Сесили.

— Они были обвенчаны?

— Нет, — призналась она.

— Еще того не легче! Значит, вы пытались добиться, чтобы поместье унаследовал незаконный отпрыск какого-то павшего рыцаря! За такое всех вас надо отправить на виселицу!

— Ах, милорд Саймон… — Марион шагнула вперед с подобострастным видом, — прошу, поймите, все придумала леди Сесили!

— Я отказываюсь вас понимать! — грозно ответил Саймон. Его впалые щеки покрылись кирпичным румянцем. — Она бы ничего не сделала одна, без вашей помощи. Ей не удалось бы довести свой замысел до конца… — Он тяжело вздохнул. — Но я готов проявить снисходительность. Вас и леди Изабеллу я помещаю под домашний арест — здесь, в замке.

Однако леди Сесили за свои поступки предстанет перед королем. Послушаем, что он обо всем скажет. Не заблуждайтесь, за ваш обман вы все будете наказаны! — Он метнул гневный взгляд на своих приспешников, стоящих у дверей. — Джон, Уолтер, отведите леди Сесили на ночь в темницу! — Он злорадно ухмыльнулся. — Там вы лучше осознаете всю тяжесть своего поступка!

Сесили подхватили под руки, вывели из комнаты и потащили вниз по винтовой лестнице в недра замка. Толстые стены темницы, расположенной под восточной башней, на одном уровне с рекой, отсырели от воды. Один из ее стражей поднял повыше чадящий факел, и она заметила, как на стенах блестели струйки воды, оставляя за собой осклизлые зеленые следы. На булыжниках валялись клочья старой соломы.

Ее втолкнули в темницу.

Не говоря Сесили ни слова, ее сопровождающие вышли. Захлопнулась железная дверь, в замке лязгнул ключ. На лестнице послышались удаляющиеся шаги. Сесили осталась в полной темноте. В бархатном плаще и тонкой ночной рубашке было холодно, она дрожала всем телом. Судорожно вздохнув, она опустилась на мокрые, замшелые камни, уронила голову на колени и зарыдала.

Слезы ручьями текли по лицу, мочили руки. Перед ее глазами стояло лицо матери, искаженное ненавистью. Страшное, словно чужое лицо… Пресвятые угодники, она до последнего времени не понимала, насколько мать ее ненавидит! Ее охватили отчаяние и грусть.