После того, что случилось с Реймондом, ей больше всего на свете хотелось вернуть материнскую любовь. Вот почему она согласилась на обман… на преступление. Только сейчас она до конца осознала свою ошибку.

Сжав кулаки, Локлан смотрел, как люди Саймона грубо хватают Сесили и тащат прочь. Рядом с высокими и крепкими мужчинами ее фигурка казалась особенно хрупкой. Проходя мимо него, она вскинула голову и посмотрела на него в упор. Хотя она рисковала всем ради того, чтобы обеспечить будущее своих близких, и проиграла, он прочел в ее ярко-зеленых глазах решимость и несгибаемую твердость.

Она не собиралась сдаваться! Сердце его сжалось и устремилось к ней. Он и сам был таким же много лет назад…

— Пошли отсюда! — позвал его Саймон. — Мы поужинаем в главном зале. — Он покосился на Марион и Изабеллу с новорожденным. — Вы тоже получите еду, но выходить из этой комнаты вам запрещено, понятно? К двери приставят стражу.

Марион, сидевшая на низком табурете у кровати, поджала губы и кивнула.

— А как же леди Сесили? — спросил Локлан, вопросительно склонив голову.

Саймон сурово оскалился и сдвинул черные брови.

— Сегодня придется ей попоститься! Будет знать, как обманывать меня!

— По-моему, это несправедливо, ведь им-то позволено есть. — Локлан подумал о Сесили, которая сейчас свернулась клубочком в темнице — голодная и дрожащая от холода. Да, она совершила преступление, и все равно… с ней нельзя так обращаться.

— Почему она тебя так волнует? — Саймон прищурил карие глаза и посмотрел на друга. — Она для тебя никто, она не имеет значения.

«Вот и нет, — мысленно возразил Локлан. — Я все время думаю о ней. Ее зеленые глаза и улыбка не выходят у меня из головы».

Он пожал плечами, заставляя себя изображать равнодушие. Не хотелось, чтобы Саймон забросал его вопросами.

— Мне кажется, с ней нужно обращаться так же, как с остальными, — покосился он на кровать. — В темнице наверняка холодно; можно хотя бы прислать ей еду и теплую одежду.

— Локлан, ты, верно, стареешь — становишься мягче, — расхохотался Саймон, хлопнув друга по спине и ведя к двери. — Ладно, велю одному из охранников отнести ей еду и одежду.

— Я сам отнесу, — неожиданно для себя вызвался Локлан.

Саймон посмотрел на него в упор, разинув рот от изумления.

Локлан пожал плечами:

— Саймон, ты ведь лучше меня знаешь своих подручных. Возможно, кто-то из них захочет воспользоваться ее положением…

— Локлан, ты меня удивляешь. Неужели ты тот самый Локлан, который первым кидается в бой, размахивает мечом и без промаха разит врагов? Тебе-то что за дело до ее судьбы? С каких пор ты стал таким заботливым?

«С тех пор, как вытащил зеленоглазого ангела из бурной реки, — подумал Локлан. — Вот с каких».

Глава 7

Сесили вздрогнула и очнулась. Сердце, скованное страхом, билось учащенно. Что ее разбудило? Какой-то шорох? Пресвятой боже, неужели здесь крысы?! Она прищурилась и долго вглядывалась в темноту, но ничего не увидела. Ее окутывал полнейший мрак, черный, удушливый. Конечности и шея затекли от неудобной позы, в какой она задремала. Она встала и несколько раз согнула и разогнула пальцы ног, пытаясь приглушить неприятные ощущения.

Вскоре она поняла, что ее разбудило. Кто-то спускался по лестнице. Решительные, уверенные шаги приближались.

Она судорожно вздохнула, поворочала головой, потянулась, расслабляя шею и плечи. Хватит жалеть себя! Настало время драться. Мать ее не любит, и ее любовь не вернет ничто, как бы Сесили ни старалась. Прозрение тяжело ей далось, но чем раньше она смирится с правдой, тем лучше. Жалость к себе не поможет ей избежать своей участи.

Сесили опустилась на четвереньки и принялась обшаривать руками пол — может, отыщется предмет, который можно использовать как оружие. Натыкаясь на склизкие камни и непонятные обломки, она морщила нос от отвращения. Вот ее пальцы нащупали камень, выпавший из стены. Камень тоже может послужить оружием… хоть каким-то. Закинув тяжелую глыбу на плечо, она встала за железной дверью и стала ждать. Терять ей нечего.

Шаги все приближались. Тот, кто к ней спускался, не взял с собой света. Вот и хорошо, подумала она. В темноте ее не видно. Кровь быстрее побежала по жилам.

В замке загрохотал ключ, повернулась ручка. Дверь с лязгом открылась внутрь, и на пороге показалась темная фигура.

Сесили замахнулась и бросилась вперед. Однако нанести удар ей не дали, чья-то железная рука перехватила ее запястье.

— Не убивайте меня. — Она узнала голос Локлана, почувствовала его рядом всем существом. Он навис над ней, на темном лице сверкали глаза. Его дыхание грело ей лицо. — Я пришел с миром.

Он выпустил ее, и Сесили выронила камень и ссутулилась. Камень упал с глухим стуком.

— Зачем вы пришли?

— Подумал, что вам не помешает теплая одежда, — проворчал Локлан, чувствуя, как краснеет. Его забота казалась слишком… личной. Он вступил на неизведанную территорию; до последнего дня его жизнь не знала мягкости и нежности. Он привык к отрывистым приказам и тошнотворному лязгу мечей. — И кое-что из еды, вы наверняка проголодались. — Он оглядел ужасное сырое помещение и плотнее сжал губы. Несправедливо! Ее заперли в вонючей темнице, а ее мать и сестра по-прежнему остаются в роскошной опочивальне наверху.

— Почему? — с подозрением спросила Сесили. Может, ему еще что-то нужно? Она отступила на шаг, живо вспомнив поцелуй в кладовой, и невольно прикусила губы. Опомнившись, плотно обхватила себя руками. Из ее рта вырывалось облачко пара. — Ведь вы на стороне лорда Саймона, да? Он ваш друг. Он знает, что вы здесь?

— Знает, — ответил Локлан, переступая с ноги на ногу. — Вашим матери и сестре не отказывают в пище; значит, и вам можно поесть.

— Как заботливо с вашей стороны в такое время думать о моем благополучии, — язвительно заметила Сесили. — Могли бы послать вниз слугу, чтобы он посмотрел, как я тут. Зачем же самому-то спускаться? Как глупо… — Она замолчала, ожидая объяснений.

«Да, — подумал Локлан. — Я веду себя очень глупо».

Его по-прежнему влекло к ней, не хотелось отходить от нее. А ведь пора уже думать о возвращении на север! Рана напоминала о себе лишь тупой болью, нога почти не беспокоила его. Но при мысли о том, что он поскачет на север один, а Сесили повезут к королю и исход неизвестен, его охватывал настоящий ужас.

Он кашлянул. Ее волосы цветом напоминали покрытый инеем песок. Длинные блестящие пряди, словно занавес из мокрого шелка, обрамляли нежный овал ее лица. Он снова представил себе полупрозрачную жемчужную раковину, светящуюся в темноте.

— Такая