В щель вбит крюк, на нем черпак, вырезанный из цельногодерева. Морщась, я отогнал мух к краям, ухитрился зачерпнуть почти без самыхкрупных, остальных выловил двумя пальцами. Холодная вода приятно обожглараспаренное сном лицо.

Глаза машинально искали зубную щетку. Изо рта прет как извыгребной ямы, хотя вообще-то зубы у меня сравнительно здоровые, а что шестьпломб и две зияющие дыры, там я старался не улыбаться той половинкой рта.

В тусклом полированной пластине металла смутно отразилсямускулистый гигант. Когда он открыл рот, я отшатнулся от блеска ровных белыхзубов, настолько безукоризненно ровных, что захотелось хоть какой-то из зубовсдвинуть или укоротить. Хотя нет, это ж мои зубы! Пусть другие завидуют имечтают укоротить или выбить. А когда у меня эти мышцы, этот меч...

Я оглянулся. Ножны на другом крюке, на прямой и широкой какЧерное море перевязи. Рукоять смотрит с холодной гордостью варварского оружия:ножны простолюдина – королевский клинок.

Поколебавшись, сунул пальцы в рот, поскреб язык, ощущаягнилостный налет, что за гадость ел и пил, сполоснул пасть, не решаясьзапрокинуть голову, чтобы такая вода не протекла через горло вовнутрь: как ивсякий на рубеже третьего тысячелетия растерял все иммунитеты, любая гадостьприлепится, не встречая отпора.

Слуга, веселый и чирикающий как назойливый воробей молодец,проводил меня к конюшне. Зайти не осмелился, он не маг и не герой, я пошелсонно, постепенно трезвея от запаха и шлепающих каштанов, к отделению дляединорогов.

Все подняли головы, уставились с любопытством и надеждой.Глаза у всех мудрые, понимающие, мне стало неловко, что выбираю как на базаре,в то время как право на свободу имеют все. Пальцы стиснули яблоко, чутьпоколебался, но когда морды потянулись в мою сторону, я просто швырнул яблоко всередину загона:

– Ребята, мне просто неловко выбирать! Это нечестно...

В загоне взвилась ревущая и топочущая масса, я шарахнулся отдико оскаленных конских морд, блистающих рогов, огромных копыт, любое изкоторых с легкостью проломит череп медведю или варвару,

Дикое ржание потрясло стены конюшни. Остальные кони,крылатые и бескрылые, замерли в яслях, перестали есть и даже дефекалить.Единороги дрались, сбирали друг друга с ног, я успел даже увидеть как на полуметнулся красный комок, затем страшная пасть подхватила на ходу, сноваоскаленные морды, уши заложило от страшного ржания...

Ноги мои подгибались, по телу бегали мурашки. Попятившись, ясказал дрогнувшим голосом:

– Ребята, я очень сожалею, но мне дали только однояблоко. Сам бы съел, но...

Пятясь, я добрался до середины конюшни, а там доспешил дооткрытых ворот. Челядин встретил блестящими от восторга глазами:

– Какое мудрое решение...

– Чего? – спросил я нервно.

Он прошептал:

– Как гениально... Какой красавец, какая мощь, какаяграция...

Я выпрямился, расправил плечи и напряг мускулатуру. Потомзаметил, что восторженный взгляд челядина устремлен через мое плечо. Оглянулся,мороз пробежал по шкуре: огромный белый жеребец пер за мной как линкор, адалеко позади виднелись разбитые в щепу доски ясель. Длинный рог жеребцаблестит как нос баллистической ракеты, нацеленной мне между лопаток.

На солнце засиял так, что глазам стало больно, каждаяшерстинка блестели как маленькая электродуга. Я застыл, а огромный зверьподошел, обнюхал, моих пальцев коснулись мягкие, почти бархатные губы. Крупныекарие глаза смотрели с благодарностью. Я развел руками:

– Прости, яблоко было только одно.

Челядин отступил на шажок, восторженные глаза не отрывалисьот чудесного животного:

– Как гениально просто вы отыскали самого сильного исвирепого!.. Да, вы не простой герой!.. Вам еще придется войска водить, а то ицелые орды... Если велите ему, чтобы меня не... ну, не на рог, то сейчасоседлаем для вашей милости.

Я повернулся к жеребцу:

– Ты уж, того... На черта он нам, забоданный?

Единорог фыркнул, то ли соглашаясь, то ли не соглашаясь, нообещая, я тупо проследил как его покрывают роскошной попоной, ее называли междусобой потничком, затем принесли целое сооружение, именуемое седлом, с двухсторон звякали на длинных ремнях железные стремена со сложными штуками

Я подвигал лопатками, устраивая тяжелый меч. Единорогпозволил оседлать, но все время не отрывал от меня взгляда крупных глаз, что изкоричневых сразу стали как горящие угли. Я едва дождался, когда все будеткончено: пришлось бы доседлывать самому, если бы мой рогач попрокалывал бы ихкак мишени.

Стремя пришлось точно по подошве сапога. Я ухватился залуку, поднял себя в седло одним могучим рывком героя. Единорог стоялнеподвижный, словно ему на спину села муха.

– Тебя зовут Рогач, – предложил я. – Хорошееимя! Согласен?

Конь повернул голову, коричневые глаза смотрели кротко, каку праведника на иконе. Словно бы не у него только что из ноздрей шел пар, а изглаз веером били лазерные лучи.

Тертуллиус спросил с обеспокоенностью:

– Карту не забыл? Это не меч, о таких мелочах геройможет и не вспомнить.

– Все в порядке, – заверил я. – Куцелийнарисовал все очень подробно.

Туртуллиус оглянулся на своего помощника:

– Да? Это хорошо. Позволь взглянуть...

Я видел как смертельно побледнел Куцелий. Молодой маг явноне ожидал, что его могут проверить. Я со злорадством посмотрел на требовательнопротянутую руку Тертуллиуса, перевел взор на трепещущего Куцелия, сказалнебрежно:

– Я упаковал ее на самую дно мешка. Не стоит всеворошить. К тому же я и так запомнил дорогу. У варваров хорошая память.

Еще раз прошелся взглядом по молодому магу, пусть истолкуетмои слова не только как спасение. Угроза должна быть слышна, Похоже, что-то дасхалтурил, а этот старый маг явно из тех, кто даже за корявый почерк готовпревратить ученичка в жабу.

Я повернул коня, делая вид, что не замечаю требовательнопротянутой руки старого мага. У меня самого корявый почерк, я не был первымучеником, и вообще не люблю отличников.

На той стороне двора стражи налегли на створки ворот. В щельворвался узкий как лезвия меча солнечный луч, расширился до широкой полосы, мойединорог хрипло затрубил в свой рог, быстро и нетерпеливо переступил с ноги наногу. Я направил его по этой полосе, солнце ласково пригрело мои обнаженныеплечи, я чувствовал его ласковые пальцы на груди, в волосах, прищурился,чихнул, и понял, что мое путешествие будет легким и победным.

Арка городских ворот проплыла над головой и осталась заспиной. Я придержал коня, разом охватывая взглядом мир, в котором придетсябраться за меч.