– Мне нужен коп, майор Уолтерс, а не политик. Мне нужентот, кто понимает, что за болтовней уходит время. Ценные следы, может быть,теряются прямо в эту минуту. Мне нужен человек, который будет больше думать отом, как распутать дело, а не о его политических последствиях. Я думаю, чтотакой человек – вы, а сейчас, когда ваша политическая звезда так тесно связанас моей, у вас двойной стимул.

– Почему вы так в этом уверены? Почему вы думаете, чтоя просто не брошу все к черту?

Я подумала и сказала:

– Из-за выражения вашего лица, когда вчера в аэропортувам пришлось разделить власть с Баринтусом. Из-за того, что вы едва не выругалименя сейчас по телефону, вместо того чтобы льстить и угождать. Я не могла бытьв этом уверена при таком высоком чине, как у вас, но вы больше коп, чемполитик, Уолтерс. А если б вы знали, как мало я люблю политиков, вы бы поняли,какой это комплимент.

– Вы довольно ловко играете в политические игры длятого, кто их не любит.

– Я умею делать множество вещей, которые мне ненравятся, майор Уолтерс. Как и вы, без сомнения.

Опять молчание.

– Если мы не распутаем это дело, мне конец, и не важно,сколько доверия мне вы продемонстрируете. Вы или кто другой.

– Но если распутаем... – бросила наживку я.

Он утробно хохотнул.

– Тогда я стану звездой и солнцем департамента, апрезиденты корпораций будут распихивать друг друга локтями, чтобы предложитьмне зарплату побольше. Да-а...

– Так вы со мной, или этого звонка не было?

– Я с вами.

Я улыбнулась.

– Хорошо. Можете браться за телефон и достаньте мне криминалистовкак можно быстрее.

– Как мне объяснить шефу, почему вы решили пустить насв ваши драгоценные земли? – спросил он. Да, он определенно был скореекопом, чем политиком.

– Объясните, что виновник наверняка обладает дипломатическимиммунитетом, но мы надеемся, что следствие послужит развитию взаимногосотрудничества и торжеству правосудия.

– Вы хотите получить гада, который это сделал?

– Да, – подтвердила я.

– Наверное, вы меня не помните – я был всего лишь однимиз копов в оцеплении, – но я видел вас, когда погиб ваш отец. Вам отдалиего меч.

Если у меня и были сомнения в том, что я обратилась кнужному человеку, то теперь они рассеялись. Вслух я сказала:

– Да, отдали.

– Поймать этого парня – не значит поймать убийцу вашегоотца.

– Это очень проницательное замечание для того, ктовидел меня всего дважды.

– Ну, я видел вас чаще – там и тут, по случаю.

– Признаю ошибку, и все же вы слишком проницательны,неуютно проницательны.

– Простите. Как-нибудь, когда мы поймаем этого парня иесли принцессы фейри не отказываются выпить с простыми полицейскими майорами, ярасскажу вам, почему я стал копом.

Теперь была моя очередь проявить проницательность.

– Вы потеряли близкого человека, и гада, который этосделал, не нашли.

– Вы знали, – сказал он тоном обвинителя.

– Нет, клянусь.

– Тогда это чертовски верная догадка.

– Скажем так: человеку с ноющей раной легче угадатьтакую же рану у другого.

Он хмыкнул, а потом проворчал:

– Да, наверно, так. Чем вы займетесь, пока я будуподнимать всех на ноги?

– Буду допрашивать свидетелей.

– Знаете, было бы неплохо, если б допросы проводил я.

– Большинство фейри, кто мог что-то видеть, никогда непокидали наши земли. Они побаиваются людей, особенно людей в форме. Все онипомнят последнюю войну с людьми.

– Это было почти четыре века назад, – поразилсяон.

– Я знаю.

– Я к этому никогда не привыкну.

– К чему?

– Что вы, ребята, выглядите такими юнцами, а помнитеэту страну еще до того, как сюда приплыл мой прапрапрадед.

– Не я, майор. Я всего лишь простая смертная девушка.

– Да уж... Мне с вами будет непросто, – хмыкнулон.

– Я расскажу вам, если удастся вытрясти из свидетелейчто-то полезное.

– Я предпочел бы сам решать, что полезное, а что нет.

– Тогда поторопитесь, майор, но я не могу обещать, что свами все станут говорить. Я даже не пообещаю, что вы будете сидеть в той жекомнате, где я стану говорить со свидетелями. Кое-кто из них при видечеловека-полицейского просто откажется отвечать.

– Тогда зачем мне ехать?

– Затем, чтобы стать плечом к плечу, когда на наснабросятся журналисты, и показать, что мы сотрудничаем в этом расследовании. Иприхватите с собой того полисмена, который в меня стрелял.

– Зачем, во имя Господа?

– Потому что его карьера в противном случае тожерухнет.

– Он не будет представлять для вас опасность?

– Мы дадим ему амулет, укрепляющий психические щиты.Если я найду, что он недостаточно крепок для выполнения своих обязанностей, ядам вам знать, и мы проводим его наружу.

– Почему вы беспокоитесь о судьбе одного-единственногомолодого копа?

– Потому что он мог прожить всю жизнь спокойно, если бдержался подальше от фейри. Самое меньшее, что мы должны попытаться сделать,это сгладить последствия.

– Я сейчас начну звонить, но вы меня озадачили,принцесса Мередит. Вы чуть ли не слишком хороши, чтобы быть настоящей. – Ион повесил трубку.

Я сделала то же самое. Слишком хороша, чтобы быть настоящей.Мой отец учил меня всегда поначалу действовать лаской, потому что кнут можнопопробовать потом. Но если ты попробовал на ком-то кнут, ласке он уже никогдане поверит. Так что ласка, ласка и еще раз ласка, пока не настанет времяперестать быть ласковой – а тогда бей насмерть. Я подумала, последовал ли онсобственному совету в тот летний день, или промедлил, потому что считал другомтого, кто обернулся против него. Я бы многое отдала за то, чтобы найтиупомянутую персону и задать ей этот вопрос.

Мне хотелось сделать еще один телефонный звонок. Посмотрев вулыбающееся милое личико Кристины, я попросила:

– Вы не могли бы на минутку выйти, Кристина?

Она моргнула большими голубыми глазами, глубоко вздохнула,встала, подобрала длинные юбки и молча вышла. Не знаю, обиделась ли сна, по нейвсегда было трудно сказать. Она улыбалась и улыбалась опять, глядя на все, чтовытворяла перед ее глазами королева, и это заставляло меня задумываться на еесчет. Получала ли она удовольствие от таких зрелищ, или просто не знала, какеще реагировать?