Чужестранец закурил, допил то, что оставалосьв стакане, и поднялся из-за столика. Шанталь ожидала его ответа, стоя на пороге,и холодный ветер врывался в комнату.

— Смотри, без фокусов, — сказал он. — Всеравно узнаю. Я не хуже вашего Ахава умею обращаться с представителями родачеловеческого.

— Не сомневаюсь. И, значит, вы говорите мне«да». Снова — в который уж раз за сегодняшний вечер — он лишь молча кивнул.

— И вот еще что: вы пока не окончательноутратили веру в то, что человек может быть добр. А иначе не затевали бы все этодля того только, чтобы убедиться в обратном.

Шанталь закрыла за собой дверь и зашагала поединственной в Вискосе и совершенно безлюдной улице. Она плакала и никак немогла унять слезы. Против своей воли она тоже оказалась вовлечена в игру:несмотря на все зло, которое царит в мире, она поставила на то, что людивсе-таки добры. Никогда в жизни не расскажет она никому об этом разговоре счужестранцем, потому что теперь и ей необходимо знать, кто же победит в этомпари.

Улица была пустынна, но девушка знала — изтемных окон, из-за сдвинутых штор все до единого жители Вискоса взглядамипровожают ее до самого дома. Ну и пусть — в такой темноте никто не разглядит ееслез.

А у себя в номере чужестранец распахнул окно,чтобы ночной холод хоть на мгновение заглушил голос его демона.

Как он и ожидал, ничего из этого не вышло —демон был слишком взбудоражен недавним разговором с Шанталь. Впервые за долгиегоды чужестранец увидел, что демон ослабел, а в иные минуты казалось даже, чтоон удалился, но для того лишь, чтобы тотчас появиться вновь — не слабей и несильней, а таким же, как был всегда. Он обитал в левом полушарии его мозга, какраз в той доле, которая заведует разумом и логикой, но ни разу не показывалсявъяве и во плоти, а потому чужестранец принужден был прибегать к помощивоображения. Он представлял его себе и так, и сяк, и эдак, в самыхразнообразных видах, начиная от самого обычного — черт с рогами и хвостом — изаканчивая девушкой с белокурыми вьющимися волосами. В конце концов оностановил свой выбор на образе черноволосого юноши лет двадцати с небольшим,одетого в черные брюки и голубую рубашку, в зеленом, небрежно заломленномберете.

Его голос он впервые услышал на острове, кудаотправился вскоре после того, как отошел от дел. Он стоял тогда на пляже, онстрадал, но отчаянно старался поверить, что страдание это окончится. В этот мигон увидел закат — и зрелища прекрасней не было в его жизни. И тогда же вновь ис небывалой силой нахлынуло отчаяние, и он приблизился к самому краю пропасти,разверзшейся у него в душе — произошло это потому, что этот прекрасный закатзаслуживал, чтобы его увидели жена и дочери. Он разрыдался, ибо предчувствовал,что никогда больше ему не выбраться из бездны.

И в этот миг сочувственный, дружелюбный голоссказал ему, что он не один, что все, случившееся с ним, исполнено потаенногосмысла, а смысл этот заключается в том, чтобы показать — судьба каждогоопределена и расчислена. От трагедии не уйти, и, что бы мы ни делали, как бы нистарались, нам не дано изменить путь, по которому мы неуклонно движемся ко злу.

«Добра не существует вовсе. Добродетель — этовсего лишь один из ликов ужаса, — слышал он. — Когда человек понимает это, емустановится ясно, что наш мир — всего лишь игрушка, которой забавляется Бог».

И сразу же вслед за тем голос — а тот, комупринадлежал он, назвал себя властелином этого мира, единственным обладателемсокровенного знания обо

всем, что происходит на земле, — началрассказывать ему о людях, окружавших его на пляже.

Вот образцовый отец семейства, в эту минутусобиравший вещи и помогавший детям одеваться, — он хотел бы завести романчик ссекретаршей, но опасается гнева жены. Вот жена, которой хотелось бы работать иобрести независимость — но она боится мужа. Вот их дети, которые так хорошосебя ведут — но это от страха наказания.

Вот девушка, в одиночестве читающая поднавесом книгу, — она притворяется беспечной, а на самом деле трепещет отперспективы на всю жизнь остаться одной.

Вот юноша с теннисной ракеткой — его душаполна ужаса при мысли о том, что ему придется оправдывать надежды, возлагаемыена него родителями.

Вот официант, подающий богатым клиентамтропические коктейли, — он боится, что его могут в любую минуту уволить.

Вот студентка — она хотела стать танцовщицей,но испугалась соседских сплетен и пересудов и теперь готовится в адвокаты.

Вот старик, который бросил курить и непритрагивается к спиртному, уверяя всех, будто то и другое ему разонравилось, —а на самом деле у него в ушах шумит, как ветер, страх смерти.

Вот по кромке прибоя, взметая водяные брызги,пробежали смеющиеся молодожены — а на самом деле их снедает тайный страх, чтоони станут дряхлыми, немощными, непривлекательными.

Вот машет кому-то рукой загорелый, улыбающийсягосподин, на виду у всех подкативший в дорогом автомобиле, — а на самом деле ониспытывает ужас перед неминуемым и скорым разорением.

Вот взирает на это райское житье владелецотеля, который для того, чтобы все были довольны и веселы, и сам из кожи вонлезет, и служащим своим спуска не дает, — а на самом деле в душе его ужас, ибоон знает, что, стоит лишь чиновникам захотеть, при всей его безупречнойчестности отыщутся в его бухгалтерских документах любые нарушения.

Прекрасный пляж, вечер такой, что духзахватывает, а в душе каждого из этих людей гнездится страх. Страх одиночества,страх темноты, которую разыгравшееся воображение заселяет собственнымидемонами, страх сделать такое, что нарушит писаные и неписаные правила хорошеготона, страх Божьего суда, страх людской молвы, страх правосудия, карающего залюбой проступок, страх рискнуть и все потерять, страх разбогатеть и столкнутьсяс завистью окружающих, страх любить и быть отвергнутым, страх попроситьприбавки к жалованью, принять приглашение, отправиться в незнакомые края, несуметь объясниться на иностранном языке, не произвести выгодного впечатления,страшно стариться, страшно умирать, страшно, что заметят твои недостатки,страшно, что не заметят твои дарования, страшно, что ты со всеми своимидостоинствами и недостатками останешься незамеченным.