не сделались приятелями, — он меня дико, дичайше просто, выбешивал. Как и я его, в принципе. К тому же, в последнее время он каким-то загадочным образом снюхался с Лебедем и Буториным. И, хотя один из них периодически прикидывался мне братаном, а второй после летних разборок пока не выёживался особо, ничего хорошего мне эта их коллаборация не сулила.

Уже сейчас происходила какая-то хрень. Осмелевшие и обнаглевшие в доску, они все втроём, или по отдельности, но с тихого, крысятнического одобрения и ободрения друг друга, начинали понемногу меня буллить. То есть, не то, чтобы прям буллить — я не из задротов, каких легко забить в угол, — просто аккуратно выводить на эмоции. Поддевать, провоцировать. Как бы не нарочно, вскользь. То есть, вроде и повода не дают сразу лезть в драку (репутацию психа заработать намного проще, чем потом от неё отмыться), но, и в то же время, уже порядком утомило.

Неоправданные фолы на физре, смешки какие-то мутные, пока я у доски, или, наоборот, гробовая тишина при моём появлении в раздевалке… Постная наглая рожа Лохматого, демонстративно не подавшего мне руку для приветствия… Да, я хотел с ним задружиться… Ещё раньше, до того, как узнал про Маринку… Вернее, не задружиться, не так, чтоб в дёсна целоваться, просто, раз уж мы в школе пересекаемся и даже иногда вынуждены тусить в одном периметре, с моей точки зрения, можно было бы и забить на первоначальные непонятки… Короче, ещё недавно я был настроен прекратить с ним войну. Потому что я, блин, дружелюбный тип по натуре. А он, как оказалось, нет. Зато ещё более принципиальный и, походу, тоже жаждет моей свежей крови. Только вот за что — не понятно…

Кстати, верховодит, точнее, «серокардиналит» всем этим балетом, кажется, Леська. Снова она. Так и не простила того, чего на самом деле не было, и всё ещё пытается достать меня, только теперь уже чужими лапами.

Размышляя, когда же она наконец успокоится, я прямо на первом уроке, на русише, написал ей в ватсап. За телефоны на нас орали, но сейчас мне это было до лампы, даже на руку.

«Чё хотела вчера? От тебя пропущенный»

Она обернулась через плечо, зыркнула на меня, потом всё-таки ответила.

«Не льсти себе. ТВ тебя искала»

Я сам не знал, почему меня так подмывало докопаться до неё.

«У неё мой номер в списке избранных. Я спросил, зачем ТЫ мне звонила», — набрал я, но тут меня снова дёрнул Трунин.

— А ты чё так напрягся? — ковыряя ручкой в зубах, прошептал он. — Она тебя чё, ещё волнует? Ты случайно не с ней вчера был?

Я покосился на него, и он воскликнул торжествующе, слишком громко.

— Да ладно! Так тебя можно поздравить?!

И тут на нас шикнула Кастро…

Я не умел врать, особенно друзьям. Поэтому на первой же перемене всё вывалил Трунину. Без подробностей, конечно, но самое главное он понял. Мы засели в «курилке», в туалете. Я на подоконнике, упёршись одним кедом в умывальник, он напротив.

— Так это чё получается… У вас с ней всё по-взрослому?

— Не знаю, Юрец… — затянувшись, затараторил я, чувствуя облегчение оттого, что наконец-то с кем-то поделился своим главным и самым сокровенным головняком. — Но я те говорю, раньше со мной такого не было никогда. Чисто механика, вози-вози, всё одно и то же, вообще не интересно. Даже с Леськой… Она мне нравилась вроде… Устраивала во всём… Но секс был чисто секс, без эмоций… Мне не хотелось о ней заботиться, ничего делать для неё особенного… Блин, не знаю, как это объяснить…

— Короче, я понял, ты просто запал.

— Это я тебе это ещё в первый день объявил, как её увидел. Запал — это тоже другое. Запал — да, я согласен, тоже… Но это не главное… Блин, ты не поймёшь…

— Да всё я понял! — Трунин одновременно отжал у меня сигарету и усмехнувшись, хлопнул по плечу. — Ты всего лишь влюбился, чувак, такое бывает. Просто у тебя это впервые, поэтому и кажется каким-то… особенным… — Тут он изобразил кавычки и выдохнул в сторону белую струю. — Но, поверь мне, пройдёт неделя, две, может, месяц — и это всё кончится. Развеется, как вот этот дымоган. Это всё химия. Гормоны. Так всегда почти бывает после этого дела. При учёте, что она тебе нравится, конечно…

— Леська мне нравилась, — выпалил я. — Но такого точно не было…

— Пройдё-о-от! — Теперь он потрепал меня по обросшей макушке. — Слушай Труню, у Труни в этом деле опыт. В смысле, что влюблялся стопицот раз… Короче, хочешь быть с ней — будь, почему нет… Ну, если она, конечно, не против… Только сразу будь готов, что тебя попустит через месяцок, а она наоборот, втрескается в тебя как кошка. Хочешь ещё одну Тимонину себе?..

— Да нет… Как раз нет… — Я потупил взгляд, в памяти всплывали моменты нашего свидания, её задумчивость, отстранённость, холодность. — Я не чувствую ничего такого от неё. Ну, может, её возраст парит, не знаю… но пока она какая-то замороженная, что ли, или заторможенная немного… Как будто всё ещё решается на что-то, не уверена…

— Так и я о том же! Пока она раскочегарится, ты остынешь! Так что, если хочешь мой совет — забей! Пусть всё идёт как идёт. Не парься вообще, даже насчёт Новенького, потому что всего через месяц будешь париться о том, как бы повежливее от неё слиться. Единственное, может, она в возрасте уже, не будет, как другие бабы, за тобой бегать, унижаться, истерики катать тебе или быдлить, как Леська…

— Дебил ты, — оборвал я, соскочив на пол. Не знаю, Трунин меня больше расстроил, или собственные тревожные мысли. — Сам ты, блин, в возрасте…

И мы вышли.

И тут я встретился глазами с существом, чем-то отдалённо напоминающим Тимонину.

Глава 18

Марина

Если бы не работа, я бы оттягивала момент выселения из номера до последнего… Я не могла. Просто не в силах была куда-то идти, погружаться в так называемую реальную жизнь, эту вечную кипучую суету, водоворот навязанных обязательств и социальных ролей… Мне необходимо было время, чтобы смириться с тем, что произошло, как-то оправдать свой поступок хотя бы для самой себя, внутри… А ещё… найти хоть какие-то ориентиры.

Я не знала, как мне быть дальше. Просто — ЧТО мне дальше делать? Всё усложнилось настолько, что я не видела своего будущего, даже ближайшего, и эта неопределённость изводила меня. Я чувствовала себя слепой, беспомощной,