Правильно ли сложное объяснение происхождениявзглядов о еврейской нечистоплотности – нравственной и физической, которое мыдали выше? Не вернее ли будет предположить, что взгляды эти явились результатомпрямых наблюдений над евреями?* Начнем с вопроса о физической нечистоплотности.Физическая чистоплотность находится в тесной связи с культурностью: болеекультурные народы обычно и более чистоплотны. Естественно, что евреи были менеечистоплотны, чем греки и римляне, но нельзя себе представить, чтобы они былименее чистоплотны, не только чем какие-нибудь германцы, ливийцы, бактряне ит. д., в большом числе появившиеся в тогдашних культурных центрах, но ичем египетские крестьяне. Если Марк Аврелий, неприятно пораженный еврейскойсуетливостью, восклицает: «О маркоманны, о квады, и т. д. – наконец,я нашел народ еще менее культурный, чем вы», – то это явно гиперболическийоборот.

Поэтому, если в нечистоплотности обвиняютименно евреев и только евреев, то a priori мало вероятно, чтобы в основу этихобвинений легли наблюдения над жизнью. В частности, что касается обвинения впаршивости, то, как мы видели, оно появляется в литературе всегда в той илииной связи с преданием об исходе евреев из Египта, так что не может бытьсомнения, что его источником является указанное выше место Библии, своеобразноперетолкованное антисемитской традицией.

Единственным доводом в пользу того, чтообвинение в физической нечистоплотности взято из жизни, могло бы служить то,что оба обвинения против евреев – и то, что они вонючие, и то, что они паршивые– снова всплывают в более позднее время. Оба обвинения как бы поделили междусобой европейскую территорию: обвинение в «вонючести» всплывает насредневековом Западе, в «паршивости» – на востоке, в России. Однако,относительно первого обвинения удалось точно установить его происхождение:средневековое поверье, будто евреи от рождения имеют особый специфическийдурной запах, faetor iudaicus, явилось выводом из нашего же места АммианаМарцеллина, много читавшегося в средние века.** С другой стороны, византийскаяученость в значительной мере заключалась в компиляции александрийской. Мы ужевидели, что русское предание об ответе данном Владимиром Святым евреям,заимствовано через посредство Византии, из александрийской антисемитскойлитературы. Поэтому весьма вероятно, что и русское обвинение евреев вподверженности парше проистекает из того же источника.

Если, таким образом, поскольку речь идет офизической нечистоплотности, наше объяснение является наиболее правдоподобным,то поскольку речь идет о нечистоплотности в духовном смысле, наше объяснениеявляется единственно возможным. Действительно, если допустить, что и этообвинение заимствовано из жизни, что евреи, действительно, были «прирожденнымирабами», то придется думать, что евреи, вследствие низости души, не в состояниибыли чувствовать страдания от оскорблений, поскольку они не сопровождалисьфизической болью или материальным ущербом, что они подобно герондовскомуБаттару принимали оскорбления, как нечто должное. Античные антисемиты, конечно,склонны были именно так понимать способность евреев не реагировать наоскорбления и так же понимали эту особенность еврея и антисемиты позднейшеговремени. Впрочем, Шекспир (в «Венецианском купце») сумел, благодаря своейгениальной интуиции вникнуть в разницу между низостью души прирожденного раба идолготерпением еврея; вспомним хотя бы ответ Шейлока Антонию:

Иль, может быть, я должен низко шляпу Предвами снять и тоном должника, Едва дыша, вам прошептать смиренно:

«Почтеннейший синьор мой, на меня Вы в середупрошедшую плевали, В такой-то день вы дали мне пинка, В другой – меня собакойобругали;

И вот теперь за ласки эти все

Я приношу вам столько-то и столько».

(Пер. Вейнберга)

Это менее всего походит на низость души, наврожденное отсутствие самолюбия, это – долготерпение (sufferance):

«For sufferance is the badge of all our tribe»(Терпенье же наследственный удел Всей нации еврейской»…)*

(Пер. Вейнберга)

Нет ли и для древнего мира доказательств, чтоевреи не переносили сыпавшихся на них оскорблений с безразличным равнодушием?Достаточно для этого только заглянуть в книгу «Псалмов», где еврей –преимущественно маккавейской и послемаккавейской эпохи – беседовал с Богом осамых глубоких своих душевных переживаниях. Мы видели выше, что еврей возводилсвое долготерпение в ранг высшей национально-патриотической добродетели;однако, оставшись наедине с собой, он изливал свое горе в лирической песне. Мнеуже приходилось черпать из псаломов материал для иллюстраций антиеврейскихглумлений и издевательств; мы уже видели, что еврей кипел жаждой мести; теперьприведу несколько примеров, из которых видно, как воспринимал еврей этиоскорбления:

«Вечно стоит у меня пред глазами моепоношение; на меня обрушился позор того, что я должен выслушивать отиздевающихся и оскорбляющих меня» (Псалом, 49,16).

«Вспомни, Господь, о позоре твоих слуг: ведь,я ношу в сердце своем презрение всего человечества!» (Псалом 89,51).

«Я жажду мира, но они нападают на меня за каждоеслово» (Псалом 120, 7).

«Позор разрывает мне сердце, так что я вотчаяньи. Я ожидал сострадания, но никто не пожалел меня, я ожидал утешителей,но их не оказалось. Я был голоден – и они кормили меня желчью, я жаждал – и онипоили меня уксусом» (Псалом 69, 21-23).* Далее обращу внимание еще наследующее. Человек с душой раба, низкий, лишенный самолюбия, естественно долженбыть в то же время трусом. Казалось бы, мы должны находить это обвинениеповсюду в остатках антисемитской литературы. Между тем, такое обвинение мывстречаем только у Аполлония Молона, да и то он ухитряется бросить этообвинение евреям только той ценой, что все их воинские подвиги объясняет нехрабростью, а безумной и дерзкой отвагой (tolma kai aponoia; fr. 27 DR), приемсам себя побивающий.

Все прочие писатели, даже ярко-антисемитскинастроенные, воздают должное еврейской храбрости. Так Страбон, чуть не впервыев истории учуявший опасность «еврейского засилья», тем не менее, подчеркиваетмужество евреев. Он рассказывает, как даже с помощью пыток не удалось у нихвынудить признание Герода царем (fr. 53 R). Дион Кассий, также антисемит,подчеркивает храбрость евреев при Помпее (49, 22, 3-6), Тите (66, 6) и Адриане(fr. 113 R_3). «Много ужасного», – говорит он, – причинили евреи римлянам:ведь, в гневе их племя страшно». При Адриане его полководец Юлий Север «неосмелился напасть на евреев и сразиться с ними в открытом бою, видя ихчисленность и отчаянную храбрость».