Выработавшейся у евреев диаспоры особенностьюбыло, с одной стороны, уменье быстро ориентироваться в новой обстановке иприспособиться к ней; с другой, исключительное упрямство в стремлении кдостижению лучших жизненных условий – «Unnachgiebige Zahigkeit», поквалификации Моммзена (о. с.492). Выше (стр. 121 сл.) мы уже указали на тепричины, которые заставляли евреев с большей энергией стремиться к занятиювидного служебного или экономического положения, чем другие национальности.

И именно потому, что несмотря на эту энергию,евреям по причине правительственного и общественного антисемитизма лишь крайнередко удавалось добиться видного положения в государстве, «мечта о чине»становится излюбленной мечтой, своего рода idee fixe еврейской интеллигенции.Почти каждое литературное произведение послемаккавейской эпохи имеетизлюбленным героем еврея, занявшего видное положение в «языческом» обществе:книга «Эсфири» – Мардохая и Эсфирь, книга Даниила – Даниила, греческаяпсевдоэпиграфическая книга Эздры – Зоровавеля, в легенде, легшей в основу такназ. III кн. Маккавеев, как мы узнаем из Иосифа Флавия (с.Ар. II, 5) такойгероиней первоначально была еврейка – наложница Птоломея Итака. В той же IIIкн. Маккавеев автор мечтает о том, как евреи «достигли большой власти средиврагов, стали предметами почитания и страха» (7, 21).

Эти особенности характера евреев античной диаспорыявились главным пунктом обвинения для исследователей нашего времени, пытающихсясоздать новый «психотипологический» антисемитизм. Так напр., Эд. Мейер (G. d.A. III, стр. 216) говорит: «Евреи получили возможность приспособляться ковсякому положению дел и извлекать из него прибыль: это было законноепреимущество, которое Иегова уже теперь дал своему народу в его соперничестве сязычниками. Евреи во всех областях показали себя ловкачами, умеющими достигатьуспеха в жизни; особенно пригодными оказались они к придворной службе. Если имне препятствовали соблюдать их религию и вести свой особенный образ жизни, тоони оказывались вполне подходящими во всяком деле и к тому же на них можно быловполне положиться, так как… их интересы вполне совпадали с интересамиправительства.

Таким образом, нужно считать вполнеестественным, что вместе с еврейством пришел в мир и антисемитизм»*. Послесказанного мною, читатель сам увидит, что верно и что неверно в этой тираде;обращу внимание только на то, что античные антисемиты вовсе не удостоиливниманием тех черт еврейского характера – приспособляемости и упорства вжизненной борьбе – которые привлекли все внимание нынешних ученых. Что делаетсявнутри еврейства и что содействовало успеху евреев в жизненной борьбе, их не интересовало– их интересовал только результат этого процесса. Не еврейская ловкостьвозмущала их, а «еврейское нахальство», то что евреи, достигшие видногоположения, не только не скрывали, а даже выставляли напоказ свое еврейство(выше стр. 113 слл.). О ловкости евреев в жизненной борьбе мы ничего в античнойантисемитской литературе не слышим.

Зато много внимания в античной литературе былообращено на еврейскую сплоченность. Я уже указывал на то, что мы найдем ключ кантисемитизму, если будем рассматривать еврейство древности, не как религиознуюсекту, а как национальное государство без территории. То, что такое пониманиепсихологически правильно, видно хотя бы из того, что еврейские общины и толькоеврейские общины носят название «народа» (Laos) и, наоборот, никогда неназываются, как обычно другие национальные общины, «сообществом» (synodos).

Далее, во всей еврейской литературе, вплоть доИосифа Флавия (с.Ар. III, 17), религия понимается, как закон, и притом нетолько как религиозный, но как общий, аналогичный государственному, закон (ср.P. Kruger, о. с.20). Равным образом и «мировое государство (polis) праведников»Филона с его «милым Богу государственным устройством» (politeia) есть толькопеределанное на философский лад с искусственным выключением национальногохарактера еврейское мировое государство без территории: это видно из того, чтонесмотря на вненациональный характер этого мирового государства, в немобрезание является важнейшим и обязательным для всех законом*.

Как мы видели выше (стр. 83), евреи старалисьпо возможности устраиваться так, чтобы иметь собственное общинное устройство ижить по своим законам; где это не удавалось юридически, так было фактически,так как государственный принудительный аппарат не в состоянии был сделать брешьв прекрасно закаленной психологии евреев. Евреи всего мира чувствовали себяединым целым: так, например, когда Агриппа II хотел удержать евреев Палестиныот борьбы с римлянами, он настоятельно подчеркивал в своей речи, чтопалестинские евреи должны принять в расчет не только ту опасность, котораявследствие такого поведения угрожает им, но и опасность, угрожающую евреям,живущим в других государствах**.

Во время осады Иерусалима к евреям пришло напомощь множество их единоплеменников не только из сферы римского владычества,но и из стран, лежащих по ту сторону Евфрата (Dio Cass. fr. 109 R_4) ит. д. и т. д. Именно в виду отсутствия внешней принудительностисплочение это было гораздо более крепким, чем сплоченность граждан ужеразложенного индивидуализмом эллинистического государства***.

Помимо тех обязанностей, которые налагало наевреев человеколюбие по отношению ко всем людям, у них еще был ряд специальныхобязанностей по отношению к соплеменникам. В нравоучительной книге «Товит» этотправедник рассказывает о себе: «Я был добросердечен к моим братьям и к моемународу» (1,3). «Если я видел, что кто-нибудь из моих соплеменников умер ивыброшен за стены Ниневии, я хоронил его» (1, 17). Благотворительность иширокая помощь бедным внутри еврейских общин обращала на себя вниманиеэллинского мира. Наиболее ярые римские антисемиты – Цицерон и Тацит – обращаютвнимание первый (pro Flacco с.28) – на единодушие в еврейской среде (guantaconcordia), второй (Hist. V.l) – на непреклонную верность слову и сострадание кближним внутри еврейских общин (apud еos). В Рар. Ох IX 1205 (291 г. поР.Х.) еврейская община в оксиринхе жертвует огромную сумму (14 талантов =28 тыс. руб. зол.!) на выкуп еврейки с детьми, бывшей в рабстве уязычников.