Не думаю, чтобы Каролина испытывала сострадание к миссисФеррар, пока та была жива. Но теперь, когда та уже не могла больше носитьпарижские платья, Каролина была готова пожалеть ее. Я твердо заявил Каролине,что она несет вздор. Я был тем более тверд, что в душе отчасти соглашался снею. Однако не годится, чтобы Каролина узнавала истину по какому-то наитиюсвыше. Ведь она не замедлит поделиться своим открытием со всей деревней, и всеподумают, что оно основано на моем медицинском заключении. Жизнь порой бываеточень нелегка.

– Вздор, – ответила Каролина на мои возражения. – Вотувидишь, она оставила письмо, в котором признается во всем.

– Она не оставляла никаких писем, – ответил я резко, несознавая, к чему приведут мои слова.

– А, – сказала Каролина, – значит, ты об этом справлялся? Вглубине души, Джеймс, ты со мной согласен! Ах ты, мой милый старый притворщик!

– В подобных случаях необходимо рассмотреть и возможностьсамоубийства, – возразил я.

– Будет следствие?

– Может быть. Но если я смогу с полной ответственностьюзаявить, что это несчастный случай, вероятно, следствия не будет.

– А ты можешь? – спросила Каролина проницательно. Вместоответа я встал из-за стола.

Прежде чем рассказывать дальше, следует, пожалуй, датьпредставление о нашей, так сказать, местной географии. Наша деревня Кингз-Эббот– самая обыкновенная деревня. Наш город – Кранчестер – расположен в девятимилях. У нас большая железнодорожная станция, маленькая почта и дваконкурирующих универсальных магазина. Молодые люди покидают деревню при первойвозможности, но зато у нас изобилие старых дев и офицеров в отставке. Нашиувлечения и развлечения можно охарактеризовать одним словом – сплетни.

В Кингз-Эбботе есть только два богатых дома. Один –«Королевская лужайка» – унаследован миссис Феррар от ее покойного мужа. Другой– «Папоротники» – принадлежит Роджеру Экройду. Экройд всегда интересовал менякак законченный образчик деревенского сквайра,[4] похож на одного из техрумяных, спортивного склада джентльменов, которые непременно появляются на фонезеленой лужайки в первом действии старомодных музыкальных комедий и поютпесенку о том, что собираются поехать в Лондон. Теперь на смену музыкальнымкомедиям пришли ревю, и деревенские сквайры вышли из моды. Впрочем, Экройд,разумеется, вовсе не деревенский сквайр, а весьма преуспевающий фабрикантвагонных колес. Ему пятьдесят лет, он краснолиц и добродушен. Большой другсвященника, щедро жертвует на приход (хотя в домашней жизни чрезвычайно скуп),шефствует над крикетными матчами, юношескими клубами, обществом инвалидов,короче говоря, он душа нашей мирной деревни Кингз-Эббот.

Когда Роджеру Экройду шел двадцать второй год, он влюбился вкрасивую женщину по фамилии Пейтен, лет на пять-шесть старше его, и женился наней. Она была вдовой с ребенком. История этого брака коротка и печальна. МиссисЭкройд оказалась алкоголичкой, и через четыре года после брака алкоголь свел еев могилу.

Вторично он не женился. Когда миссис Экройд умерла, ее сынубыло семь лет. Теперь ему двадцать пять. Экройд всегда относился к нему как кродному сыну, но тот – юноша легкомысленный и причиняет немало беспокойствасвоему отчиму. Тем не менее мы все в Кингз-Эбботе очень любим Ральфа Пейтенахотя бы уж за одно то, что он так красив.

Как я уже говорил, в нашей деревне любят посплетничать. Всескоро заметили, что между Экройдом и миссис Феррар существует симпатия, котораястала особенно бросаться в глаза после смерти ее мужа, и все были убеждены, чтопо окончании траура миссис Феррар станет миссис Роджер Экройд, и одобряли это.

Жена Роджера Экройда умерла от запоя, а Эшли Феррар былизвестным пьяницей, и было бы только справедливо, что две жертвы собственныхсупругов возместят друг другу былые страдания.

Феррары поселились у нас года полтора назад. Но Экройд жил вореоле сплетен в течение уже многих лет. Каждая экономка в поместье Экройда (аони сменялись часто) вызывала живейшее подозрение у Каролины и ее приятельниц.В течение пятнадцати лет деревня ждала, что Экройд женится на одной из своихэкономок. Последняя из них, мисс Рассел, царила в течение пяти лет, то естьвдвое дольше своих предшественниц, и если бы не появление миссис Феррар, Экройдвряд ли избежал бы ее когтей. Правда, надо иметь в виду еще однообстоятельство: приезд из Канады овдовевшей невестки с дочерью. Миссис Экройд,вдова Сесила, беспутного младшего брата Экройда, поселилась в «Папоротниках» и,по словам Каролины, поставила мисс Рассел на место.

Не знаю, что означает «на место», но знаю, что мисс Расселходит теперь с поджатыми губами и выражает глубокое сочувствие «бедняжке миссисЭкройд», живущей из милости у своего деверя: «Хлеб благодеяний горек, не такли? Я была бы в полном отчаянии, если бы не могла сама зарабатывать себе на жизнь».

Не знаю, какие чувства испытывала миссис Сесил Экройд кмиссис Феррар. Брак Экройда явно противоречил ее интересам. При встречах смиссис Феррар она была всегда очень мила, чтобы не сказать – слащава. По словамКаролины, это еще ничего не доказывало.

Вот что занимало умы у нас в Кингз-Эбботе последние годы. Мыобсуждали дела Экройда со всех мыслимых точек зрения. Разумеется, в этихрассуждениях занимала свое место и миссис Феррар. И вот теперь, когда мы ужеприкидывали, сколько потратить на свадебные подарки, вдруг разразиласьтрагедия.

Я совершил обход, думая обо всем этом и еще о многом другом.Тяжелобольных у меня, к счастью, не было, и мои мысли постоянно возвращались кзагадочной смерти миссис Феррар. Было ли это самоубийством? Но если так, онадолжна была бы оставить какое-то объяснение своего поступка. Насколько мнеизвестно, так поступают женщины в подобных обстоятельствах. Они любят объяснятьсвои поступки. Им приятен свет рампы. Когда я видел ее в последний раз? Меньшенедели назад. В ее поведении не было ничего странного, принимая во внимание…ну, принимая во внимание все.

Затем я вдруг вспомнил, что видел ее не далее как вчера,хотя и не говорил с ней. Она шла рядом с Ральфом Пейтеном, и я очень удивился,потому что не ожидал увидеть его в Кингз-Эбботе. Я был уверен, что онокончательно рассорился с отчимом – он не бывал здесь без малого шесть месяцев.Они шли рука об руку, и она что-то ему взволнованно говорила. Я могу суверенностью сказать, что именно в тот момент меня впервые охватилопредчувствие беды. Ничего определенного, лишь смутное предчувствие того, каквсе сложится в дальнейшем. Этот странный tкte-а-tкte между Ральфом Пейтеном имиссис Феррар произвел на меня гнетущее впечатление. Я все еще думал об этом,когда неожиданно столкнулся с Роджером Экройдом.