Исполнитель тоже не спал, но не от тревоги и беспокойства.Он был на работе. Он ждал жертву.

Исполнитель знал, что человек, которого ему поручилиустранить, находится в командировке и на работу выйдет в понедельник. В такойситуации, как он рассудил, люди приезжают домой или в четверг, а пятницупрогуливают, или в пятницу-субботу. На всякий случай Исполнитель занял свойпост в квартире жертвы в четверг днем. Он был уверен, что никто другой сюда непридет. Уже тридцать шесть часов он сидит здесь, натянув на руки хирургическиеперчатки и обвязав кроссовки полиэтиленовыми пакетами. Исполнитель был истиннымохотником, и томительное ожидание его не нервировало. Он мог часами сидетьнеподвижно, словно погрузившись в анабиоз, не издавая при этом ни малейшегошороха. Периодически он вставал, разминался, пил чай, жевал принесенные с собойбутерброды и шоколад, заходил в ванную, умывался и снова садился в кресло.Иногда он снимал перчатки и, держа руки на весу, давал коже подышать.Исполнителя развлекала мысль о том, что прямо напротив дома, где он находился,располагалась Московская школа милиции. Под влиянием этого факта он внеснебольшие коррективы в продуманный заранее план убийства и слегка развеселился.Вообще-то Исполнитель был человеком серьезным, даже суровым, и юмор у него былмрачным.

Он совсем не думал о том, что от успеха операции зависитчье-то благополучие, даже жизнь. Он был на работе и думал только о том, что отисхода дела зависит его репутация и, стало быть, будущие заказы и плата за ихвыполнение. Он никогда не имел дела с теми, кого пресса называет «мафиознымигруппировками», считал их людьми недалекими и неинтересными. Он работал набольших людей, для которых важно, чтобы даже само слово «убийство» ни у кого вголове не возникло. Исполнитель был специалистом по несчастным случаям искоропостижным смертям. До сих пор у него не случалось осечек, хотя в последнийгод работать стало неизмеримо труднее. Год назад умер человек, который был его,Исполнителя, крестным отцом – в том смысле, что учил его мастерству: выдержке,аккуратности, терпению, предусмотрительности. Он был не только учителем, но ипервым заказчиком, проверившим его в деле и давшим ему своими рекомендациями«путевку в жизнь». По части безопасности и заметания следов он был блестящимспециалистом. Когда он умер, Исполнитель понял, что за этой «скоропостижной»смертью стояло тщательно спланированное убийство. Работу профессионалов опытныйглаз видит сразу. Что ж, большая политика грязи не любит. Пока крестный былжив, Исполнитель имел дело с людьми его круга, многократно проверенными истопроцентно надежными. Теперь же осторожность приходилось удваивать, потомучто новым заказчикам рекомендаций никто не выдавал. Вот и это задание онполучил неизвестно от кого. Просто обнаружил в почтовом ящике открытку сприглашением в Москву на пятидесятилетний юбилей, который будет праздноваться вресторане гостиницы «Белград» 6 июня в девятнадцать ноль-ноль. Он сел в поезд,приехал в Москву и в указанный день в одиннадцать часов вечера подошел кгостинице (ко времени, написанному в приглашении, следовало прибавить четыречаса). Дальше все шло по годами отработанной схеме. Уже через десять минутИсполнителю изложили заказ, продиктовали медленно и четко нужные сведения ипередали задаток. Вот и все. Никаких лишних разговоров. В этой среде испоконвеков существуют свои правила, здесь не ведут разговоров о гарантиях и непытаются друг друга надуть. Отлаженная система контроля никому не позволяетвыкидывать фортели, и Исполнитель знал: есть люди, которые позаботятся о том,чтобы оплату за свой труд он получил вовремя и полностью, и которые проследятза тем, чтобы он не схалтурил.

Дурные предчувствия не томили Исполнителя. Он не тешил себямыслями о своей исключительности и неуязвимости, прекрасно понимая, что раноили поздно либо сам совершит ошибку, либо обстоятельства сложатся особеннонеблагоприятно, и относился к этому философски. Он не был садистом и не получалудовольствия от своей работы. Просто он умел ее делать хорошо и нашел среду, вкоторой на эту работу всегда есть спрос.

* * *

Толпа у стойки регистрации поредела, и Захаров тронул залокоть своего спутника.

– Пойдемте, Аркадий Леонтьевич. Регистрация на ваш рейсзаканчивается.

Пожилой субтильный Аркадий Леонтьевич нервно поправил очки идвинулся к стойке.

– Ну, спасибо, Дима, – напряженно улыбнулся он,забирая у девушки-регистратора свой билет. – Мне было приятно с вамиобщаться. Передайте вашему шефу благодарность от меня. У вас чаевые, как японимаю, не приняты?

– Ни в коем случае, – подтвердил Захаров. –Оплата только через фирму.

– Жаль, – огорченно вздохнул АркадийЛеонтьевич. – Я хотел бы отблагодарить вас лично. Вы мне оченьпонравились. Но нельзя так нельзя.

– Для нас лучшая благодарность – повторное обращение внашу фирму.

Произнося эту дежурную фразу, Дима легонько подтолкнул своегоклиента к выходу на посадку. «Иди уж наконец, – устало подумал он. –Время два часа ночи, я хочу спать, а ты мне своей благодарностью головуморочишь».

– Счастливого пути, Аркадий Леонтьевич! Будете в Москве– мы к вашим услугам.

– Да-да, непременно, Дима, непременно. Буду иметь делотолько с вашим агентством. Еще раз спасибо!

Расставшись с Аркадием Леонтьевичем, Дима Захаров облегченновздохнул. Нелегкая это работа – обеспечивать охрану трусливого миллионера.

Выйдя из здания аэропорта, Дима бегом припустился к машине.За те без малого два часа, что он проторчал с клиентом в аэропорту, дождь нетолько не прекратился, но стал, кажется, еще сильнее. Захаров завел мотор и уженачал было трогаться, когда заметил женщину, медленно бредущую со стороны зоныприлета. Она была без зонта, несла в руке большую спортивную сумку и показаласьДиме ужасно несчастной. Автобусы до городского аэровокзала уже не ходили, иДима сочувственно подумал, что женщине придется либо ждать в аэропорту до утра,сидя на своей сумке в насквозь мокрой одежде, и наверняка получить простуду,либо ехать на такси, выложив за это сумму, раза в два превышающую ее зарплату.

Захаров мигнул фарами и медленно подкатил к женщине.

– Вам в город? – спросил он, опустив стекло на заднейдвери.

– Юго-Запад, улица Волгина. Подвезете? – В голосеее Дима не слышал ни радости, ни облегчения. Какая-то безысходная покорностьсудьбе.

– Садитесь. – Дима быстро поднял стекло и открылей дверь.

Прежде чем тронуться, он спросил:

– Знаете, сколько это будет стоить?

– Догадываюсь, – усмехнулась пассажирка,пристраивая сумку на коленях.

– Штуку, – уточнил Захаров, выжидающе глядя нанее. Про себя он решил, что все равно повезет женщину в город, даже если денегу нее нет, потому что ехать-то из Внукова так или иначе придется черезЮго-Запад. Но равнодушие пассажирки, которой на голову свалилась такаяредкостная удача – доехать глухой ночью из аэропорта до дома за третьцены, – его задело.