– Да-да, конечно, – рассеянно бросилаженщина. – Обычно берут дороже. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – улыбнулся Дима. – Таксистыи частники берут за такой маршрут ночью минимум три тысячи.

– А вы?

– А я не частник. Я товарища провожал и собирался ехатьдомой. Увидел вас, такую промокшую, несчастную, с тяжелой сумкой, и стало мневас жалко чуть не до слез. Ведь за три тысячи вы бы не поехали, правда?

– Правда, – сухо ответила пассажирка. И все-такиДима Захаров был уверен, что денег у нее нет, даже тысячи.

В свете фонарей Дима пытался исподволь разглядеть свою попутчицу.Лет тридцать или чуть больше, лицо усталое, сильно накрашенное, короткие черныеволосы, одежда недорогая, украшения – бижутерия. На повороте женщина чутькачнулась к нему, и Дима уловил запах редких дорогих духов «Циннабар», а уж вдухах он разбирался неплохо. «Надо же, – удивленно подумал Дима, –духи у нее стоят столько же, сколько вся одежда, вместе взятая».

Женщина между тем открыла «молнию» на сумке, досталамаленькое полотенце и стала вытирать волосы.

– Как же вы без зонта в такой-то ливень? – посочувствовалДима.

– Не люблю в командировку лишние вещи таскать, –коротко ответила пассажирка. Потом, видно, спохватилась и решила бытьповежливее: – Никогда не знаешь, где окажешься, поэтому сумка должна бытьлегкой. Верно?

– Часто приходится ездить? – поинтересовалсяЗахаров.

– Когда как. – Женщина пожала плечами. –Случается, целый год сидишь в Москве, никто тебя не трогает, а потомкомандировки начинают сыпаться одна за другой, не успеваешь сумку разобрать,как уже надо опять собираться.

– Что же это у вас за работа такая? – Дима былвовсе не прочь потрепаться «ни о чем», чтобы дорога не была скучной.

– Обычная работа. Якобы научная.

– Почему якобы? – удивился Дима.

– Потому что те, кто этой работой занимается, считаютее научной. А все остальные полагают, что мы проедаем государственные деньгибез всякой пользы и занимаемся не наукой, а болтологией.

– Но вас же посылают в командировки, значит, в вашейработе какую-то пользу все-таки видят. Разве не так?

– Не так. Нас используют не как научных работников, акак дешевую рабочую силу. Например, при проведении инспекторских проверок,когда нужны лишние рабочие руки. Как это ни грустно, наши знания никому ненужны.

– Но почему?

– Да потому, что есть три сферы, в которых каждыйсчитает себя специалистом: политика, воспитание детей и борьба с преступностью.Все почему-то считают, что в этих вопросах все совершенно очевидно на уровнеобычного здравого смысла. И никакая наука здесь не нужна. Вам приходилосьвидеть, как люди гадко усмехаются при словах «кандидат педагогических наук»?

– А вы кандидат именно педагогических наук? – Димане смог сдержать улыбку.

– Нет, я юрист. Но мое положение ничем не лучше.Знаете, как министерские чиновники смотрят на нас, когда мы им приносимдокументы? Как на попрошаек-графоманов. Мол, опять принесли какую-то чушь, всепишут и пишут, прямо спасу от вас, ученых, нет, нам надо вал преступностиостанавливать, а вы у нас, таких занятых, время отнимаете, заставляете всякиеглупости ваши читать. А потом, недели так через две-три, откроешь газету, а вней – интервью с сотрудниками министерства, где черным по белому твои же словаиз этого самого документа приводятся, только авторство уже не твое. И гонорарне ты получаешь.

– И большие гонорары?

– Копеечные. Да не в них же дело! Просто противно,когда тебя считают полным дерьмом, ничтожеством, у которого можно украсть мысльи даже не поблагодарить, я уж не говорю об извинениях. И знаете, что самоезабавное? Большинство таких начальников очень даже не прочь заиметькандидатскую степень. Сами они, конечно, написать диссертацию не могут. Ихпристраивают соискателями к какому-нибудь маститому профессору, который и пишетим в обмен на ящики с коньяком, дары юга и отдых на взморье. А после защиты этиновоиспеченные кандидаты с еще большим рвением начинают давить науку,приговаривая: «Я сам кандидат наук, я не хуже вас знаю!» Смешно?

Дима промолчал. Он мог бы тоже разоткровенничаться ирассказать своей случайной попутчице, что больше десяти лет работал в милиции,что среди практических работников отношение к милицейской науке было именнотаким, как она рассказывает. Мог бы посетовать на недальновидность начальникови несправедливость судьбы. Мог бы рассказать ей, что, уйдя из милиции, он началработать в частной фирме, занимающейся тем, что весьма обтекаемо называется«коммерческой безопасностью». Их разговор, возможно, стал бы болеепрофессиональным и более доверительным, они, несомненно, нашли бы с дюжинуобщих знакомых, может быть, даже прониклись бы друг к другу симпатией, и ихзнакомство закончилось бы совсем по-другому. Все это могло случиться. Но неслучилось. Дима Захаров промолчал.

Машина стояла перед светофором на залитом светомперекрестке.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, – вдруг сказалапассажирка. – Вы пытаетесь прикинуть, есть у меня деньги или нет.

– Я решил, что денег у вас нет, – честно призналсяЗахаров, оторопев от неожиданности.

– Почти правильно. С собой действительно нет, а домаесть. Так что не переживайте. – Она улыбнулась. – Я понимаю: еслисудить по моему внешнему виду, трудно заподозрить меня в расточительности.

Через несколько минут они подъехали к зданию школы милициина улице Волгина.

– Сейчас налево, – сказала женщина, – и ещераз налево вдоль дома. Вот здесь, возле арки.

Вдоль фасада шел широкий газон, и Дима подумал, что, покаона дойдет до подъезда, опять вымокнет. Ему стало жаль ее, женщину, котораямотается по командировкам, которую никто не встречает и которая, судя по всему,привыкла надеяться только на себя.

– Давайте я въеду под арку, до подъезда будетближе, – предложил Захаров.

– Спасибо, – благодарно сказала женщина, открываясумочку. – Я вам паспорт оставлю в залог, ладно? Или, может быть,подниметесь со мной?

– Ну нет, – хмыкнул Дима, – в наше времямашину и на секунду оставить нельзя – разденут. А закрывать ее, снимать зеркалаи дворники, потом снова надевать – дольше выйдет. Давайте паспорт.

– Я быстро, – пообещала пассажирка, выходя измашины.

Дима развернулся, поставил машину так, чтобы было удобновыезжать из-под арки, заглушил мотор и притушил фары. Сидя в теплой машине, онкурил и неторопливо прикидывал распорядок на завтрашний день. В десять надобыть на работе, в двенадцать тридцать забрать Веру из школы и отвезти к бабушкена дачу, успеть обернуться до пяти, потому что в пять семнадцать на Белорусскийвокзал поездом Берлин – Москва приезжает очередной сумасшедший клиент,напуганный разговорами о разгуле преступности в русской столице. Клиента надобудет отвезти в гостиницу. Вечер пока трудно планировать: шеф дал понять, чтоклиент непростой и ему, кроме личной охраны, могут понадобиться услуги, как онвыразился, информационного характера…