Резкий звонок разбудил меня в половине седьмого. Будучипраздной, неработающей дамой, я никогда не встаю в такую рань. Мой деньначинается в десять. Впрочем, так было не всегда. Долгие годы я, ДашаВасильева, нищая преподавательница французского языка, имеющая двух детей приполном отсутствии мужа, вскакивала в то время, когда вылезают из кровативодители общественного транспорта. Утром, до ухода на работу, предстоялопроделать много дел: почистить картошку на ужин, погладить белье, включитьстиральную машину. Подавляющее большинство женщин занимается всем этим вечером,прибежав со службы. Но мой оклад по тем далеким временам составлял девяносторублей «грязными», алиментов я не получала, поэтому, отбарабанив положенныечасы, неслась либо к частным ученикам, либо на другие подработки… Домаоказывалась около одиннадцати и падала в кровать, чувствуя, что язык пересталменя слушаться. Руки, ноги еще кое-как повиновались, но вот мускульный орган,которым я безостановочно болтала на протяжении двенадцати часов, гудел так, какступни у балерины, отплясавшей четыре новогодних представления подряд. И ещесводило щеки. Я считаю, что преподавательница обязана быть в хорошем настроениии улыбаться своим ученикам, поэтому к вечеру щеки немели так же, как и язык, ия ехала в метро домой, продолжая по-идиотски ухмыляться. Сами понимаете, чтовечером я была способна только на одно: шлепнуться в кровать, даже непомывшись. Поэтому все домашние дела сдвигались на утро, и будильник звенел надухом ровно в пять. Если я что и ненавидела, так это настойчивое пиканье,издаваемое часами, – бип-бип-бип… Кто встает каждый день на работу, тотпоймет. Поэтому, превратившись неожиданно в богатую даму, я первым деломвышвырнула из своей комнаты все предметы, способные звенеть по утрам. Будильникистоят в спальне у моего сына Аркадия и его жены Ольги, у Машки, моей дочери,его нет, хотя ей следует подниматься по утрам в школу. Но ставить к Манюне натумбочку орущие часы абсолютно бессмысленная затея, девочка все равно неуслышит сигнала. Нашу школьницу будит домработница Ира. Я, наверное,отвратительная мать, но каждый раз, слыша, как Ирка топает по коридору вМанюнину спальню, а потом мерно вскрикивает с первого этажа через равныепромежутки времени: «Маня, вставай! Маруся, опоздаешь! Манюня, сейчас автобуспридет!» – поглубже зарываюсь в подушку и мысленно благодарю дедушку Макмайера,заработавшего состояние. Если бы барон Макмайер не разбогател, если бы моялучшая подруга Наташка не вышла замуж за его правнука, то мне пришлось бы самойспихивать Маруську с койки.

С Наташкой мы жили вместе много лет. Большинство друзейсчитают нас родственницами, а кое-кто держит за сестер. И хоть это не так, узы,связавшие нас, намного крепче родственных.

Неизвестно, как бы мы перебивались сейчас, но в девяностых годахНаталья ухитрилась выскочить замуж за чудовищно богатого француза ЖанаМакмайера.

Дальнейшие события очень напоминали перепев известной сказкипро Золушку. Жан обладал огромным состоянием и не имел никаких родственников,ни прямых, ни кривых, поэтому после его смерти все богатство досталось Наташке,мне и детям.

Вот откуда у нас два дома, один в пригороде Парижа, другой вподмосковном местечке Ложкино, счет в банке и прочие радости жизни, и нам ненадо считать не только рубли, но и тысячи.

Впрочем, мне не хочется, чтобы вы полагали, будто мы – те,кого называют «новыми русскими». Обладание большими деньгами не слишкомизменило наши привычки, в доме все по-прежнему трудятся. Аркадий служитадвокатом, Ольга, или, как мы зовем ее, Зайка, работает на телевидении, ведетпрограмму «Мир спорта», Маруська учится, Наташка неожиданно для всехпревратилась в писательницу, ваяющую на французском языке отвратительносладкие, но бешено популярные любовные романы.

Ничем не занимаются в нашей семье только три личности: моивнуки, Анька и Ванька, которым по малолетству не положено еще даже ходить вдетский сад, и я. Мне решительно нечего делать. Преподавательская деятельностьнадоела до зубной боли, а ничего другого я просто не умею делать. Можно было бызаняться домашним хозяйством, но у нас есть домработница Ира и кухаркаКатерина, а к внукам меня не подпускает няня Серафима Ивановна.

Поэтому мои дни протекают в ничегонеделанье, и я наконец-тополучила возможность спокойно читать детективы и вставать в десять.

Но сегодня пришлось, взяв у Катерины будильник, вскакивать внесусветную рань. Сказать, что мне не хотелось этого делать, это не сказатьничего, и дело даже не в том, что пришлось вставать ни свет ни заря. Мнепредстоял жуткий, ужасный день.

Я сползла на первый этаж и, клацая зубами от недосыпа,включила на кухне чайник. Заспанная Ирка появилась на пороге.

– Дарья Ивановна, идите в столовую, сейчас подамзавтрак.

– Что ты, – замахала я руками, – о какой едеможет идти речь в такую рань, я просто кофе глотну, а вы лучше приготовьте всев гостиной.

– Когда похороны? – спросила Ирка, зябкопоеживаясь.

Я тоже вздохнула:

– В восемь нас ждут в морге с вещами, в десятьвыезжаем, кремирование в двенадцать. Думаю, к двум вернемся, так что накрывайтек этому времени.

– Не люблю поминки, – дернулась Ира.

А кто их обожает? Но надо же проводить человека в последнийпуть как положено, с блинами, кутьей и водкой…

– Ужасно, – не успокаивалась домработница, –такая молодая, здоровая, и бац, нету…

Я расстроенно нахмурилась. Да, все верно, к сожалению, нампридется сегодня хоронить Полину Железнову, дочь мой близкой подруги. С НинойЖелезновой мы вместе учились в институте, а Поля младше моего Аркашки на парулет, ей в декабре этого года должно было исполниться только двадцать четыре. Ивот, пожалуйста, не дожила двух недель до дня рождения! Я так и не знаю, что сней произошло. Позавчера около десяти часов вечера Поля позвонила мне намобильный и прохрипела жутким голосом:

– Даша, умираю…

Я понеслась к ней и застала девушку в бессознательномсостоянии на полу, возле двери в кухню, рядом валялась телефонная трубка, изкоторой неслись короткие гудки, последним набранным номером был «03». Очевидно,Полина сначала позвонила мне, а потом попыталась вызвать врачей… Я моментальноповторила вызов.

Приехавшие медики мигом погрузили несчастную в автомобиль иувезли. Когда я примчалась следом, мне сообщили, что Полина умерла отнеустановленной причины. Самое ужасное, что мне не удалось донести жуткуюновость до ее матери. Три года тому назад Нинушка, блестящая переводчица,свободно говорящая на трех иностранных языках, выскочила замуж за Теда Смита,американца, проживающего в провинциальном городке возле Лос-Анджелеса. Тедвполне обеспеченный человек, владелец местной газеты и радиостанции, Нинку онобожает, и Железнова живет теперь в Штатах.