– Скажите, мой друг, что вы можете из этого заключить?

Я взял письмо. Оно было написано на белой бумаге печатнымибуквами.

«Мистер Эркюль Пуаро, не правда ли, вы воображаете себе,будто разгадываете тайны, слишком сложные для нашей тупорылой британскойполиции? Что ж, поглядим, мистер Умник Пуаро, какой вы умный.

Возможно, этот орешек окажется вам не по зубам. 21-го числаэтого месяца обратите внимание на Андовер.

Ваш и т. д.

АВС».

Я взглянул на конверт. На нем тоже были печатные буквы.

– Стоит штемпель WCI, – сказал Пуаро, когда я перевел взглядна штемпель. – Что скажете?

Я пожал плечами:

– Какой-нибудь сумасшедший?

– И это все, что вы можете сказать?

Его голос был мрачен. Я с удивлением посмотрел на него:

– Вы слишком уж всерьез все это воспринимаете, Пуаро.

– Сумасшедших, мой друг, и надо воспринимать всерьез.Сумасшедший – это очень опасно!

– Да, разумеется, но все это похоже на дурацкий розыгрышкакого-нибудь идиота, который перебрал.

– Как? Что?

– Ничего – просто выражение такое. Я имел в виду: парень былнавеселе, то есть выпил больше чем надо.

– Мерси, Гастингс, я знаком с выражением «навеселе». Так выговорите, что ничего тут такого нет, кроме как…

– А вы считаете, что есть? – спросил я, удивленныйнеудовлетворенностью его тона.

Пуаро неопределенно покачал головой и не ответил.

– Что вы предприняли? – спросил я.

– Показал Джеппу. Он того же мнения, что и вы. Каждый деньони получают такие штучки в Скотленд-Ярде. Мне вот тоже досталось. И все жеесть нечто в этом письме, Гастингс, что мне не нравится…

Его тон снова удивил меня. Я спросил:

– Если вы действительно воспринимаете это серьезно, томожете ли что-нибудь предпринять?

– В полиции графства тоже видели письмо и тоже не воспринялиего серьезно. На нем нет отпечатков пальцев. Нет ключа к поискам возможногоавтора.

– Да, да, есть только ваша интуиция?

– Не интуиция, Гастингс! Интуиция – это плохое слово. Моизнания, мой опыт говорят мне: что-то с этим письмом не так… – Пуаро началжестикулировать, так как не мог подобрать слов, затем снова покачал головой: –Может быть, я делаю из мухи слона. Но в любом случае остается лишь ждать.

– Так, 21-е – это пятница. Если в районе Андовера произойдетбезумно большое ограбление, тогда…

– О, это будет таким утешением!..

– Утешением?! – Я остолбенел. – Ничего себе: «утешение»…

– Ограбление освободило бы от страха перед кое-чем еще!

– Перед чем же?

– Убийством! – коротко ответил Пуаро.

Мистер Александр Бонапарт Каст[12] поднялся и близорукоосмотрел грязную спальню. У него затекла спина от сидения в стесненномположении, и когда он стал распрямляться во весь рост, то наблюдатель мог бызаметить, что на самом деле это довольно высокий мужчина. Сутулость производилаобманчивое впечатление.

Подойдя к поношенному пальто, висящему на двери, он досталпачку дешевых сигарет, закурил и вернулся к своему столу, взял железнодорожныйсправочник и вновь принялся изучать листок бумаги. Это был список имен. Наконецпротив одного имени он поставил «галочку». Это было в четверг, 20 июня.

Дурные предчувствия Пуаро, связанные с пресловутойанонимкой, к 21-му числу совсем вылетели у меня из головы. И первым, чтонапомнило мне о них, был визит Джеппа – старшего инспектора Скотленд-Ярда – кмоему другу. Я многие годы знал этого инспектора отдела по расследованиюуголовных преступлений, и он сердечно приветствовал меня:

– О, провалиться мне, если это не капитан Гастингс из дикихмест! Как в былые времена, вместе с мсье Пуаро. Вы здорово выглядите! Хотя ипоредело на макушке. А? Мы все к этому идем. Я тоже.

Да, дружище Джепп никогда не отличался тактичностью вотношении меня. И я с благодушным лицом согласился, что никто из нас нестановится моложе.

– Кроме мсье Пуаро, – хитро добавил Джепп. – Он мог быслужить превосходной рекламой тонику для волос. Да к тому же он всегда в центревнимания.

Пуаро заулыбался:

– Я говорил Гастингсу, что я как примадонна, которая выходитна бис!

– Не удивлюсь, если вы закончите расследованием собственнойсмерти, – сказал Джепп, добродушно посмеиваясь. – Это идея! Ее надо в книжкузаписать.

– Именно Гастингсу и придется это сделать, – подмигнул мнеПуаро.

– Ха-ха! Вот будет забава, – рассмеялся Джепп.

Я же не усмотрел ничего забавного в этой идее. Во всякомслучае, шутка показалась мне дурной. Эх, старина Пуаро. Шуточки по поводублизящейся смерти вряд ли могут быть уместны по отношению к нему.

Вероятно, мои чувства отразились на лице, и Джепп перевелразговор на другую тему, спросив:

– Вы в курсе относительно анонимки, адресованной Пуаро?

– Разумеется! – воскликнул я. – Просто все это вылетело уменя из головы. Постойте, о каком там числе говорилось?

– О 21-м, – ответил Джепп, – собственно вот почему я изабежал. Вчера было 21-е, и я просто ради любопытства позвонил вечером вАндовер. Это был действительно розыгрыш. Ничего не произошло. Разбита витрина –пострел швырнул камень – и пара пьяных дебошей. Так что на этот раз нашбельгийский друг, как говорится, лаял не на то дерево.

– Должен признать, я вздохнул с облегчением, – кивнул Пуаро.

– Вы просто зациклились! – мягко сказал Джепп. – Господи, дамы каждый день получаем десятки подобных писем! Люди, которым нечего делать и укоторых не в порядке на «чердаке», сидят и пишут… Но ничего не собираютсяделать! Наверное, их это оживляет.

– Я действительно сглупил, «сунул нос в ослиное гнездо»…

– Вы путаете ослов с осами, – усмехнулся Джепп. – Параразных английских поговорок. Ну, мне пора. Есть дело на соседней улице –получить украденные драгоценности. Хотел заглянуть по пути. Жаль, что сероевещество осталось неиспользованным.