– Сейчас нет. Она была десятым ребенком в семье, но из нихтолько четверо дожили до взрослого возраста. Дядя Том убит на войне, а дядяГарри уехал в Южную Америку, и с тех пор о нем никто не слышал. Мама умерла, иосталась одна я.

– У вашей тети были какие-нибудь сбережения?

– У нее был небольшой счет в банке, сэр. Достаточный, чтобыпохоронить ее надлежащим образом, как она выражалась. Тетушка едва сводилаконцы с концами.

Пуаро задумчиво кивнул. И сказал скорее самому себе:

– Сейчас ничего не ясно… если дело прояснится…

Он встал.

– Если вы мне понадобитесь, Мэри, я напишу вам сюда.

– Вообще говоря, я поселилась здесь, потому что считала, чтоэто будет удобно для тетушки – иметь меня рядом. Но теперь, – слезы сновапоявились у нее на глазах, – меня здесь ничто не удерживает и я вернусь вЛондон. Там девушке веселее.

– Я бы хотел, чтобы вы оставили мне адрес, когда уедете. Вотмоя визитная карточка.

Он передал ей карточку. Она взглянула на нее с недоумением:

– Так вы… не связаны с полицией, сэр?

– Я – частный детектив.

Она помолчала некоторое время и наконец спросила:

– Что-нибудь подозрительное, сэр?

– Да, дитя мое. Во всем этом есть что-то подозрительное.Позже вы, наверное, сможете мне помочь.

– Я… я что-нибудь сделаю, сэр. Это… это было неправильно,что тетушку убили.

Ее последняя фраза прозвучала странно, но с глубокимчувством.

Через несколько минут мы отправились обратно в Андовер.

Улица, на которой произошла трагедия, начиналась заповоротом главной улицы города. Магазинчик миссис Ашер был расположен наполпути вниз по правой стороне улицы.

Когда мы шли туда, Пуаро взглянул на часы, и я понял, почемуон повременил с посещением места преступления: было как раз половина шестого…Ему захотелось воспроизвести атмосферу вчерашнего дня.

Но его ждала неудача. Конечно же, к нашему приходу улицаимела мало сходства со вчерашней. На ней стояла толпа народа. Не надо было бытьслишком проницательным, чтобы догадаться: обыватели с интересом рассматривалиместо, где им подобный был предан смерти.

Перед маленькой закопченной лавочкой с закрытыми жалюзистоял встревоженный полицейский, призывавший толпу «проходить и незадерживаться».

Мы остановились. Над дверью была надпись, Пуаро прочел:

– А. Ашер. Да, это, должно быть, здесь… Давайте зайдемвнутрь, Гастингс.

Мы пробрались сквозь толпу и обратились к полицейскому.Пуаро предъявил свои рекомендации, которыми снабдил его инспектор. Констеблькивнул и отпер дверь. Мы вошли, обратив на себя внимание всех зевак.

Закрытые жалюзи создавали такую темноту, что констеблюпришлось нащупать выключатель, и маломощная лампочка тускло осветила помещение.

Я огляделся.

Несколько разбросанных дешевых журналов, вчерашних газет.Пыль однодневной давности.

За прилавком – снизу и до самого потолка – ряд полок,забитых табаком и пачками сигарет. Там также стояла пара банок с мятнымилепешками и ячменным сахаром. Обычный магазинчик, каких тысячи.

Медлительным гемпширским голосом констебль принялсяобъяснять:

– Внизу за прилавком, на кипе газет, – там она была. Докторговорит, и не знала бедняга, кто ударил ее. Должно быть, полезла так вот наодну из полок…

– А у нее ничего не было в руках?

– Нет, сэр, только рядом валялась пачка «Плэйерс».

Пуаро кивнул. Глаза его забегали вокруг маленькогопространства, все разглядывая, все замечая.

– А железнодорожный справочник?

– Здесь он был, сэр. – Констебль показал место на прилавке.– Открыт на странице, где Андовер, и перевернут. Как будто он искал поезд наЛондон. Раз так, этот человек вовсе не из Андовера. Конечно же, железнодорожныйсправочник мог принадлежать кому-то еще, просто забывшему его здесь и незамешанному в убийстве.

– Отпечатки пальцев? – предположил я.

Констебль отрицательно покачал головой:

– Все обследовали, сэр. Ничего нет.

– И на прилавке? – спросил Пуаро.

– Здесь слишком много, сэр! Все перемешалось и запуталось.

– Среди них есть отпечатки Ашера?

– Еще рано говорить, сэр.

Пуаро кивнул и спросил, жила ли женщина здесь же.

– Да, сэр, пройдите в эту дверь. Извините, должен остаться…

Открыв дверь, мы попали в крошечную, аккуратно прибраннуюприхожую-кухню. Она была обставлена очень скудно и выглядела мрачно. Накаминной полке стояло несколько фотографий. Я подошел и взглянул на них. Пуароприсоединился ко мне.

Всего было три фотографии. Первая – дешевый портрет девушки– Мэри Дроуэр. На ней была, безусловно, лучшая одежда, а на лице – деревяннаяулыбка, которая так часто возникает, когда позируют.

Вторая карточка была подороже. Искусно отретушированноеизображение пожилой женщины с седыми волосами. Вокруг ее шеи – высокий меховойворотник. Возможно, это была мисс Роуз, оставившая небольшое наследство,которое позволило миссис Ашер начать свое дело.

Третья фотография была очень старой, затершейся ипожелтевшей. Она воспроизводила державшуюся под руки молодую пару в чем-тостаромодном. У мужчины был цветок в петлице, и во всем его виде ощущалось былоевеселье.

– Наверное, свадебная карточка, – сказал Пуаро. –Признайтесь, Гастингс, не говорил ли я вам, что она была красивой женщиной?

Пуаро был прав.

От прихожей лестница вела к двум верхним комнатам. Одна изних была необставленной, пустой. Другая, очевидно, являлась спальней покойной иосталась без изменений после осмотра полиции. Пара ветхих одеял на кровати,стопка перештопанного белья в ящике комода, кулинарные рецепты, роман в мягкойобложке под названием «Зеленый оазис», пара новых чулок, пара декоративных фарфоровыхфигурок: сильно побитый дрезденский пастух и собака с желтыми и синими пятнами,черный плащ и висящий на вешалке шерстяной свитер – вот и все состояниепокойной Алисы Ашер.