Сам дом был не богат, не велик: мазанка на три комнаты, с низкими потолками и печью в центре, чтоб не замерзать зимой. В доме Дий ориентировался хорошо — не первый раз зовут. Из сеней направо, там за печью и лежанка с дедом. Когда он был тут в первый раз — туда же положили и самого Ру — заболела у него спина, так, что ни вздохнуть, ни охнуть. Он тогда сорвал себе её на мельнице, очищая жернова. Молва же сказала — что на Ру — сильный сглаз старой ведьмы Юкки, что живёт в Мокрой Мхе. Дий был только рад этим слухам: его мазь работала как надо, а он тут же прослыл сильным колдуном.

Дед за печкой умирал. Парень, только отодвинув занавеску, сразу всё понял. Запах, восковое лицо, отрывистое дыхание. Старый учитель, возможно, тут бы и смог помочь, но Дий — не он. Дий видел, что душа старика уходит, но вернуть её не мог. Да и сама она не хотела — да. Кой-какой дар Дий имел, и отчётливо видел медленно тающую душу старика, уходящую с блаженной улыбкой.

— Дед умрёт. — Сказал Дий. Ру вздохнул. За его спиной послышались рыдания — подкравшаяся жена подслушивала. Тут же грянул хор детского плача — дети тоже подслушивали. Травник посмотрел на рывком уплотнившегося призрака, внимательно прислушивающегося к плачу.

— Слушай, Ру, а отдашь мне деда потом? — Задумчиво сказал он, глядя в глаза призраку. — Он бы мне пригодился.

— Простите, Дий, деда не отдам. Он хороший был, пусть покоится с миром. — Пробубнил Ру, не зная, куда деть свои огромные руки. Призрак деда улыбнулся, осенил благодатью склонённую голову Ру, и принялся исчезать.

— Ру, а тряпки у тебя есть для деда?

— Какие тряпки? — Спросил и Ру и снова уплотнившийся призрак деда. Правда, один это пробасил, а второй произнёс только губами.

— Ру, ты что, никогда никого не хоронил? — Возмущенно воскликнул Дий, глядя на призрака. Тот растерянно пожал плечами.

— Простите, Дий, нет. Маманя померла при рождении, брат и сёстры живы, другой родни и нет, вот, кроме бати… Мы же не здешние. При Варге 15 м ещё перебрались сюда, в Нарт.

Дий, дослушав, глянул на призрака, подняв бровь. Тот тут же кивнул, мол, дескать, не врёт сын. Он неодобрительно покачал головой и развернулся к Ру:

— Понятно. Если кратко: отца надо проводить. Уходит старый хер. Сбегает от нас. — Дий видеть не мог, но чувствовал, как призрак за спиной беснуется в негодовании. — Самое главное — тряпки. Нужны тряпки. Вели принести тряпки. Потом созови семью. Пусть соберутся все, кто любит деда, и кого любит он. Пока собираются — нужно деда в самую большую комнату перенести. Ясно? Там и будем прощаться. — Ру покивал головой и неуклюже заворочался среди слишком узких для него стен.

— Дий, а тряпки зачем? — Спросил он, обернувшись.

— Тряпки — очень важно. Без правильного применения тряпок — призрак не отправится в славный мир. Скажи своим — пусть будут самые красивые тряпки… — Призрак деда за спиной одобрительно кивнул, недоумённо потирая подбородок.

Деда перенесли в самую просторную комнату — кухню, поставили побольше свечей, чтоб разогнать мрак. Уложили на стол, ещё дышавшее тело, правда, со всхлипами и перебоями. Не мудрено — пока призрак находился поблизости, так и должно быть. А призрак вился рядом с Дием, заинтересованный происходящим и сгорающий от любопытства и волнения — не каждый день приходится переходить из одного мира в другой. Постепенно вокруг собралась вся семья. Хозяйка время от времени приносила Дию на показ то полотенца, то скатерти, но он всё отбраковывал — то ткань не та, то не красиво. В конце концов он остановил взгляд на внучке старика, а точнее, на её красивом сарафанчике.

— То, что надо! — Воскликнул он. Девочка заплакала, а вся семья, включая призрака деда, заметно напряглась.

— Простите, уважаемый Дий… — Пробасил Ру. — А это точно необходимо? Мы на ярмарке в Авене купили ей платьишко, дорогое очень, но она просила так… Это любимое её.

— Да, это необходимо. — Жёстко произнёс Дий. — Ты что, не хочешь своего старика проводить как надо?! Не очень хорошо он тебя воспитал, раз тебе для него жалко платья. — Дий укоризненно посмотрел на призрака. Тот был крайне смущён и сгорал со стыда. Тем вопрос и решился. Женщины увели рыдающую девочку в комнату и переодели. На деда было жалко смотреть — с одной стороны ему хотелось попасть в другой мир «как надо», но и очень было жалко внучку, в которой он не чаял души. Снова все собрались и Дий сказал:

— Так, а теперь, каждый должен сказать то, что думает о старике и пожелать ему хорошего посмертия. Каждый. — Он обвёл всех пристальным взглядом. — Ру, начинай.

Ру мялся, запинался, но всё-таки смог худо-бедно высказать свои мысли, сводившиеся к тому, что дед — лучший, и хоть он отец его жены, для него он тоже как отец и всё в таком духе. В конце речи он смахнул слезу. Растроганный призрак рядом тоже тёр глаза. Вся семья высказалась в таком же ключе, а закончилось всё звонким голоском внучки, от волнения крикнувшей:

— Я люблю тебя, дедушка! — И снова залившейся горькими слезами. Призрак рядом с Дием откровенно рыдал. Все помолчали. Ру шёпотом, который слышали все, снова спросил:

— Дий, а зачем тряпки?

— А, тряпки-то? Ну, видишь ли, сейчас твой старик отойдёт, тело расслабится и оправит нужду. Надо же чем-то вытереть.

Все замерли, словно с неба ударил гром. Через секунду тишины девочка, быстрее всех понявшая, что будет с её любимым сарафанчиком, зарыдала в захлёб. Шокированный призрак посмотрел на неё, на Дия, оглядел всю семью, которая только что его провожала тёплыми словами, видимо, представил дальнейший позор и метнулся к своему же телу.

— Аааа! Сво… Сволочь!!! — Закричал дед, приходя в себя. — Дий! Дий, ты сволочь!!!

Дий увлёк за собой Ру, выходя из кухни, оставляя ошеломлённую семью и грязно ругающегося деда.

— Чем мог — тем помог, Ру. Вот тебе микстура — дед как проорётся, дай выпить ложку. Пусть принимает три раза в день. Уже завтра