Обозреватель «Хомме», – впервые приехавший в Словению(наверняка с полностью оплаченной командировкой) – скорее всего, занималсятем, что развлекал прочих коллег-журналистов забавными, на его взгляд,историями, пил-ел в свое удовольствие, а статью решил начать с шутки, котораядолжна была понравиться заумным интеллектуалам в его стране. Он, должно быть,даже рассказал своим приятелям в редакции несколько невероятных баек о местныхобычаях, да о том, как плохо одеты словенские женщины.

Впрочем, это его проблемы. Вероника умирала, и ей следовалобы занять свои мысли вопросами поинтересней – удастся ли узнать, есть лижизнь после смерти, или как скоро обнаружат ее тело. Тем не менее – аможет, именно по причине важности принятого ею решения, – статья вызывалараздражение.

Она взглянула в окно, на небольшую люблянскую площадь.

Если они не знают о Словении, то Любляна для них вообщепросто миф.

Как Атлантида, Лемурия или другие пропавшие континенты,будоражащие воображение человека. Ни один серьезный журналист не начал быстатью с вопроса, где находится Эверест, даже если никогда там не был. И,однако, обозреватель издаваемого в самом центре Европы солидного журнала непостеснялся начать статью с подобного вопроса, поскольку был уверен, чтобольшинство его читателей в самом деле понятия не имеют, где находитсяСловения. А тем более – Любляна, ее столица.

И тут Веронику осенило, чем заполнить оставшеесявремя – она все еще не чувствовала в своем организме каких-либо изменений,хотя прошло уже десять минут. В завершение своей жизни она напишет в этотжурнал письмо, где невеждам бы растолковывалось, что Словения, да будет вамизвестно, – это одна из пяти республик, возникших в результате распадабывшей Югославии.

Итак, вместо традиционной пояснительной записки останетсяписьмо, письмо для отвода глаз, чтобы скрыть от ненасытного человеческоголюбопытства подлинные мотивы ее самоубийства.

Обнаружив тело, будут вынуждены прийти к заключению: онапокончила с собой потому, что какой-то журналист не знает, где находится еестрана. Вероника невольно усмехнулась при мысли о том, какая бурная полемиканачнется в газетах, какой поднимется тарарам вокруг «за и против» еесамоубийства во имя национальной идеи. При этом Вероника с удивлением отметила,до чего незаметно переменился ход ее мыслей: минуту назад она не сомневалась,что все человечество со всеми своими проблемами ее больше не касается.

И вот письмо готово. Вероника даже развеселилась, так что иумирать почти расхотелось, – да только таблетки уже приняты и возврата нет.

Для Вероники, кстати, такие минуты прекрасного расположениядуха не были редкостью, да и вообще она решила покончить с собой вовсе неоттого, что была меланхолической натурой – из тех, кто постоянно пребываютв депрессии и едва не с самого рождения склонны к самоубийству; нет, ее случайсовсем иной. Бывало, Вероника с неизменным удовольствием целыми днями бродилапо улицам Любляны или подолгу завороженно смотрела из окна своей комнаты, какпадает снег на маленькую площадь со статуей поэта в центре. А однажды на этойсамой площади ей подарил цветок какой-то незнакомый мужчина – и Вероникапочти целый месяц чувствовала себя так, словно у нее выросли крылья. Да ивообще Вероника всегда считала себя человеком абсолютно нормальным; что ж дорешения покончить с собой, то оно было принято по двум очень простым причинам.Она была уверена, что если бы оставила прощальную записку, то многиесогласились бы с этим ее шагом.

Причина первая: жизнь утратила краски, и теперь, когдаминовала юность, все пойдет к закату: неумолимыми знаками на лице все болееявно будет проступать близкая старость, придут болезни, будут уходить друзья. Вконце концов, что бы она выиграла, продолжая жить, ведь с каждым годом жизньстановилась бы все мучительнее и невыносимей.

Вторая причина была скорее философской: Вероника читалагазеты, смотрела телевизор, была в курсе всех новостей, всех событий. Что нипроисходило в мире – все было не так, и она не знала, как можно в немчто-либо изменить, и уже от одного этого опускались руки, она чувствовала себяникому в этом мире не нужной, бесполезной, чужой.

Вскоре ей откроется последняя в ее жизни тайна, тайнасмерти. Потому-то, написав письмо в журнал. Вероника тут же о нем забыла:сейчас речь шла о том, что несравненно более важно: жизнь и смерть.

Вскоре она откроет последнюю в своей жизни тайну, самуюнепостижимую, самую невероятную: тайну смерти. Написав письмо в журнал, она тутже забыла о нем, сосредоточившись на вопросах, более соответствующих тому, чтоона сейчас переживала или, скорее, «пере-умирала».

Она попыталась как можно наглядней представить себесобственную смерть, но ничего не получалось.

Да и потом – к чему? Все равно, через несколько минут,она узнает, что там, за порогом смерти.

Через несколько – это через сколько?

Неизвестно. Но на мгновение Веронику привела в восторг самамысль о том, что вот-вот – и она получит ответ на вопрос, не дающий покоячеловечеству с тех пор, как оно существует: есть ли Бог?

Вероника, в отличие от многих других людей, никогда серьезноне задумывалась над этим вопросом. При старом, коммунистическом строеофициальное воспитание требовало признать, что жизнь заканчивается со смертью,и она в конце концов смирилась с этой мыслью. С другой стороны, поколения ееотцов и дедов посещали церковь, молились и совершали паломничества, и былиубеждены, что Бог им внемлет.

В свои 24 года, пережив все, что ей было отпущенопережить – а это на самом деле не так уж мало, – Вероника была почтиуверена, что со смертью всему приходит конец. Поэтому она выбраласамоубийство – свободу от всего. Вечное забвение.

Однако в глубине души тлело сомнение: а если Бог есть?Тысячи лет цивилизации наложили табу на самоубийство, оно осуждается всемирелигиями: человек живет, чтобы бороться, а не сдаваться. Род человеческийдолжен продолжаться. Обществу нужны рабочие руки. Семье нужен повод, чтобы житьвместе, даже когда любовь ушла. Стране нужны солдаты, политики, артисты ихудожники.

Если Бог существует – во что я, правда, не верю, –Он должен знать, что есть предел силам человеческим, предел человеческомупониманию. Ведь разве не Он создал этот мир со всей его безнадежнойнеразберихой, с его ложью, наживой, нищетой, отчужденностью, несправедливостью,одиночеством. Несомненно, он действовал из лучших побуждений, но результатыоказались довольно-таки плачевными. Итак, если Бог есть. Он должен бытьснисходителен к тем своим творениям, которые хотят пораньше покинуть эту Землю,а может быть, даже попросить у них прощения за то, что заставил ходить по ней.