Третьим секретарем была также выдвинутая от комсомола ипопавшая на должность благодаря строгой разнарядке Кусаева, славившаяся своимобразцово-показательным отношением к делу. Работавшая до этого в общем отделегоркома комсомола, она была брошена на пропаганду и, соответственно, занималасьвопросами политпросвета и пропаганды. В колонии доставлялись плакаты снаглядной агитацией о всепобеждающей силе ленинизма, на каменных карьерахпроводились беседы о последних Пленумах ЦК КПСС, так много значивших дляработавших там заключенных. Именно ей и было поручено проведение партийногособрания в лепрозории, где было сразу четыре коммуниста — главный врач, один избольных, водитель и санитарка. Причем последняя была принята в партию недавно,так как подходила по разнарядке, отпущенной сверху.

О том, чтобы отказаться, не могло быть и речи. Партийныефункционеры обязаны были выполнять все поручения вышестоящих руководителей, исекретарю райкома пришлось согласиться на эту невероятную поезду в Умбаки.Правда, Кусаева поехала не одна, а в сопровождении машины ГАИ. При этомсопровождал ее еще и инструктор со странным именем Платон, который удостоилсячести быть допущенным в один автомобиль с секретарем районного комитета партии.

Приехав в поселок, секретарь райкома заперла все двериавтомобиля и не выходила из машины, поручив проведение собрания инструктору.Платон был журналистом по образованию, тихим, спокойным, интеллигентнымчеловеком, попавшим в райком партии случайно, из-за своего умения писать статьивместо руководителей и доклады к торжественным заседаниям. Отчетно-выборноесобрание он и вел, стараясь, в свою очередь, ни к чему не притрагиваться.

Главный врач, пожилой человек лет шестидесяти, понималсостояние гостей. Все его уговоры не подействовали. Секретарь райкома непожелала выходить из автомобиля, а Платон, быстро проведя собрание, состоящееиз короткого отчета неосвобожденного секретаря партийной организации — водителялепрозория — и его последующих безальтернативных выборов, покинул кабинетглавного врача, даже не пожав на прощание никому руки. По предложению секретарярайкома он сел в машину ГАИ, и они покинули поселок. Доехав до источника, обемашины остановились, и процедура спиртовой очистки была соблюдена полностью.При этом, по просьбе секретаря райкома, ей почистили и всю машину. Сотрудникимилиции старались вовсю. Они знали строгий нрав третьего секретаря.

Так вот и проходила жизнь в этом странном поселке Умбаки, вэтом единственном лепрозории на юге страны. Пока здесь не произошло убийство.

Сообщение принял дежурный по райотделу. Он даже переспросилназвание поселка, убежденный, что звонивший ошибается, никакого убийства на ихтерритории не может быть. Но звонивший упрямо подтвердил, что найден трупубитого мужчины. Дежурный понял, что придется регистрировать это преступление.Если убитого нашли бы где-нибудь на границе района или на трассе, его вполнеможно было несколько сместить в сторону, в чужой район. Такие вещи иногдапрактиковались, и дежурные не спешили регистрировать трупы, зная, что вытянутыйв узкую кишку район представляет массу возможностей для подобного улучшениястатистики.

Это был поистине удивительный район. В райкоме партииработали сотрудники с очень неподобающими для подобного учреждения именами —Платон и Везир. Одно время начальником милиции там был офицер с редким именемЧапай. Именно так его и звали — Чапай. В местном КГБ работал свой Гамлет. А имяпредседателя исполкома Атакиши можно было перевести как «Папа мужчин». Это былудивительный район, существовавший по своим собственным законам. В нем быломножество колоний и спецкомендатур. В нем был лепрозорий, единственный на всемКавказе. В нем был поселок Гобустан, где имелись наскальные изображения древнихплемен, когда-то населявших эту землю. В нем был даже камень АлександраМакедонского, который проходил со своей победоносной армией по этим местам,когда покорял Персию, и, по преданиям, присел на этот камень. В этом районебыло особое место, куда привозили трупы казненных и расстрелянных в столицелюдей. Это было высоко в горах, и тела хоронили там тайно и спешно, чтобы о нихне узнали другие. В этом районе дружно жили представители всех народов —русские, азербайджанцы, армяне, грузины, евреи, лезгины, татары, даже греки,неведомо как появившиеся тут, молокане, поляки, чеченцы, ингуши, словом, этобыл маленький осколок большого зеркала, именуемого Империей.

С начальника райотдела строго спрашивали за увеличивающуюсяпреступность, и нужно было делать все, чтобы не портить средние показатели. Наэтот раз убийство в Умбаки полностью исключало такую возможность. Поселок былрасположен в самом центре района, вернее, в том месте, где он никак несоприкасался ни с трассой, ни с другими районами. А, значит, перекинуть труп начужую территорию не было никакой возможности. Дежурный записал сообщениенеизвестного мужчины о найденном трупе и пошел докладывать о случившемсяначальнику райотдела.

Подполковник был не в духе. Только вчера вечером на негонакричал секретарь райкома. Обычно тихий, смирный секретарь на этот раз несдержался. В столице уже давно шли митинги и демонстрации, теперь грозившиеперекинуться и в их отдаленный район. Раньше все смутьяны, желающие покричать,обычно уезжали в город. Сейчас многие из них предпочитали выступать передрайонным базаром, а это уже начинало беспокоить местные власти.

Одновременно с начальником милиции досталось за либерализм имягкотелость и другим руководителям так называемых правоохранительных органов —прокурору, начальнику местного отделения КГБ, даже старшему судье. Теперь,получив сообщение о найденном трупе, подполковник буквально взорвался. Умбакибыл самым спокойным поселком в их районе. Там полвека ничего не случалось.Самое обидное, что это случилось в самом конце полугодия, перед подведениемитогов. Он приказал немедленно отправить в поселок оперативную группу. И вызвалмайора Шаболдаева.

Майор был полным, часто потеющим человеком с большим,выпирающим из брюк животом. Густые черные брови, жесткие курчавые волосы, уженачинающие расплываться черты лица, привычная усталость и всегда мятая формабыли его визитной карточкой. Вместе с тем это был неплохой специалист, хорошознавший район и его жителей, умевший понять психологию местного населения.

— Шаболдаев! — грозно начал подполковник, когда майоросторожно вошел в его кабинет. — Как там у нас по последнему делу об этихквартирных кражах?

— Пока ищем, товарищ начальник, — доложил майор, все ещестоя у дверей.

— Ты садись, — пригласил его шеф, — проходи и садись.

Майор понял, что предстоит серьезный разговор. Подполковникбыл строгим и не любил панибратства. Обычно подчиненные офицеры не оченьзадерживались в его кабинете.

— Наши показатели знаешь? — строго спросил хозяин кабинета.

— Знаю, — Шаболдаев на всякий случай вздохнул. Он непонимал, о каких показателях спрашивает начальник, но не мог в этом признаться!