Через секунду стало ясно: все животные с нами.Я выволокла мопсих Мулю и Аду, прихватив по дороге кошку Пингву. Кирюшкавытащил стаффордширскую терьериху Рейчел и кота Клауса. Лизавета спасла кискуСемирамиду и двортерьера Рамика.

– Так, – облегченно сказалая, – вроде потерь нет!

– Жаба Гертруда! – взвылКирюшка. – Бедняжка! Она погибла в мучениях.

Слезы потекли по его курносому личику.

– Ну, успокойся, – забубнила, шмыгаяносом, Лизавета. – Жабы, они знаешь какие живучие, вылезет.

– Она не сумеет жить в природе, –рыдал мальчик. – Я ей даже мух ловлю, сама не умеет!

Лиза помолчала и тоже заревела. В этот моментв кармане моего халата началось шевеление. Я сунула туда руку и выудиласовершенно живую, здоровую и довольную жизнью Гертруду.

– Лампа, – заскакал по жидкой грязиКирюшка, – дай я тебя поцелую, ты спасла Гертруду, нет, какая ты умная!Умнее всех!

Я скромно улыбнулась. Может, я и впрямь умнеевсех, только, ей-богу, не понимаю, каким образом жаба оказалась в кармане. Я ееабсолютно точно туда не клала, может, она впрыгнула сама?

Поежившись под ледяным, совершенно не летнимдождем, я вздохнула. Животные все спасены, но никто не вспомнил о деньгах,документах или хотя бы о куртках с ботинками, и сейчас мы представляем собойживописную группу: Кирюша в рваных шортах и футболке, запачканной шоколадом,Лиза в голубом платье-стрейч без рукавов, и я в халате. На ногах у детейрезиновые шлепки, мои конечности украшали хорошенькие розовенькие тапочки ввиде зайчиков. Правда, сейчас они больше походили на две половые тряпкиневразумительного цвета. Сердясь на себя за непредусмотрительность, я довольнорезко велела:

– Пошли к Редькиным.

Макар Сергеевич Редькин, генерал в отставке,является председателем правления нашего дачного городка. Бравый вояка отличнознал моих родителей, к тому же у него огромный дом и взбалмошная семья: дети,невестки, внуки, родственники всевозможных мастей. По участку Редькиных бегаюттри собаки и две кошки, нашим животным там будут рады, а еще у МакараСергеевича тринадцатилетний племянник Егор и пятнадцатилетняя дочка Нюша.Генерал, самозабвенный бабник, гордится тем, что никогда не изменял женам.Кстати, это правда. Макар Сергеевич просто бросал надоевшую супругу и заводилновую спутницу жизни, поэтому в его детях и внуках можно запутаться, к тому жевозникла странная ситуация: последняя его дочь, Нюша, младше первых внуков…

Но мне наплевать на моральный облик МакараСергеевича. Главное, у них полно ребят, значит, Лизе и Кирюшке мигом принесут подобающуюодежду, скорей всего предложат переодеться и мне.

– Давайте, – поторопила ядетей, – вперед и с песней.

Мы зашлепали по жидкой глине. Рамик и Рейчел,обладатели длинных, мускулистых ног, неслись по грязи словно вездеходы, этимсобакам плевать на непогоду. Рейчел, как все стаффорды, полная пофигистка, аРамик не испытывает никаких комплексов. Вот мопсихи недовольно ворчали, сидя удетей на руках. Опустить их на землю было невозможно, мигом лягут и откажутсяидти; кошки тоже негодовали и время от времени издавали сдавленное фырканье,особенно возмущалась Пингва.

– Ёксель-моксель, – прогремел МакарСергеевич, увидав на ступеньках своего дома нашу компанию, – вы что, изплена вырвались?

Я стянула с ног «зайчиков», швырнула их подкрыльцо и пробормотала:

– Почти.

– Что случилось?

– Вы не поверите!

– Нашу дачу подорвали чеченскиетеррористы! – гордо заявил Кирюшка.

– … – сказал генерал, – врешь!

– Дом рухнул, – вздохнула я,чувствуя дикую усталость, – весь развалился.

– Анька! – заорал Редькин.

На террасу высунулась его последняя жена, мояодногодка.

– Ой, Лампа, привет! Хорошо, чтозаглянули, только пирог вынула из духовки, будете?

– Да!!! – взвизгнули дети.

– К … матери плюшки! – взвился МакарСергеевич. – Объявляю осадное положение. Всем приготовиться к эвакуации!Сухой паек и смена белья! Анька, собирай детей. Ленка, Сонька, Ритка, сюда,шалавы!

Выскочили невестки.

– Живо, живо, – распоряжалсягенерал. – Закрыть окна, обеспечить запас питьевой воды, керосин, свечи испички.

Невестки разинули рты. Лена ошарашенноспросила:

– Папа, ты с крыльца не падал?

– Молчать! – грохоталгенерал. – Во вверенном мне поселке факт терроризма налицо!

Аня тяжело вздохнула:

– Марик, надень дождевик, сапоги и сходилично посмотри, что случилось. Юра, Сеня, проводите отца. А я пока всехпереодену и накормлю.

Генерал, который неизменно оказывался подкаблуком у каждой жены, тут же притих и вполне мирно сказал:

– Твоя правда, кисонька, нужно провестиразведку на местности.

Стоит ли говорить, что следующие три дня в поселкетолько и судачили о нашей даче. Макар Сергеевич развил бурную деятельность. Поучастку, где еще недавно высился дом, носились какие-то люди, размахивающиебумагами, а генерал, словно Наполеон, управлял процессом. В среду МакарСергеевич заявил:

– Иди сюда!

Я вылезла из гамака и в сопровождении мопсовявилась в генеральскую светелку на первом этаже.

– Садись и слушай, – велелстарик. – Вот заключение комиссии.

Чем дольше он читал, тем больше у меняотвисала челюсть.

Алябьево, где разместились наши дачныевладения, застраивалось в 60-е годы. Никита Хрущев, тогдашний главный человекСтраны Советов, любил военных, а мой отец, хоть и был доктором наук,профессором и академиком, имел на плечах генеральские погоны, работал навоенно-промышленный комплекс. Никита Сергеевич был человек широкий, совершенноне жадный, поэтому, когда военные попросили себе кусок земли под дачи, генсеквелел нарезать им ее столько, сколько они хотят. В результате участки тут у настакие, что мы даже не знаем, что находится в лесу за домом. Да еще наш наделоказался последним на линии, за ним опушка, а далее – просто чаща, в которой,как уверяет Кирюшка, водятся волки.