Долгие годы в поселке жили только свои,продать или купить дачу в Алябьеве было невозможно, но затем времена переменились.Сейчас тут появилось много новых красивых особняков. Честно говоря, старые домасмотрятся возле них убого. Один из таких дворцов возник и около нашей дачки, наопушке возле леса. Дом стоит очень близко от нас, впритык к забору, мы ещенедоумевали, отчего хозяева не поставили его чуть подальше. С новыми соседямимы познакомиться не успели. Прошлой осенью, когда мы уезжали в город, на опушкеросла высокая, в пояс, трава, а когда в этом году в конце мая прибыли, чтобыоткрыть новый дачный сезон, обнаружили высоченный бетонный забор ивыглядывающую из-за него крышу, покрытую красивой красной черепицей. Из-зазабора, больше похожего на заграждение от бронетехники, не доносится никакихзвуков, только видеокамеры иногда поворачиваются с легким шуршанием, когдакто-нибудь подбегает к бетонным блокам совсем близко, а по ночам ярковспыхивает свет прожекторов. Местное «сарафанное» радио утверждает, что тамживет карлик, без семьи, разъезжающий по дому в инвалидном кресле. Услышав впервый раз эту версию, я оторопела и удивилась:

– Почему карлик?

– Такой уродился, – развела рукамиглавная сплетница, вдова генерала Лялина, Марья Гавриловна.

– Отчего в инвалидной коляске? – неуспокаивалась я.

– Так он мафиози, – охотно приняласьрастолковывать Марья Гавриловна. – Что-то они там не поделили, и емупрострелили ноги.

На мой взгляд, она несла дикую чушь, но Лизе сКирюшкой эта версия пришлась по вкусу.

И вот теперь выясняется, что именно из-запристанища безногого карлика мы лишились нашей любимой дачки.

– Вот, – тыкал мне в нос кипой бумагМакар Сергеевич, – тут всё, смотри, почва в поселке…

Минут через двадцать до меня дошла суть дела.Не стану мучить вас подробностями, объясню вкратце. Оказывается, милая опушка сгустой травой возле леса превращалась в болото. Новые хозяева осушили его, нодом поставили на «твердом» месте, поэтому здание оказалось почти вплотнуюпридвинуто к нам. Огромное, трехэтажное, с бассейном, оно потребовало тяжелогофундамента, да еще бетонный забор, гараж на четыре машины, домик садовника… Кнесчастью, именно на границе наших участков обнаружился дефект почвы. Местооказалось не таким «твердым», как считали новые жильцы, и в один далеко непрекрасный момент получился перекос земли. Может быть, все бы и ограничилосьлегким наклоном нашей дачи, но длительные дожди сделали свое черное дело, ибревенчатое сооружение рухнуло.

– Это они виноваты, Ларионовы, ихпредупреждали, что дом надо ставить поодаль, нет, не послушались! И что вышло,мать их с музыкой, – злился Макар Сергеевич. – Вот сейчас он сюдаявится…

– Кто? – я продолжала ничего непонимать.

– Да ты чем слушаешь, ухом илибрюхом? – взвился генерал. – Хозяин идет, Ларионов Глеб Лукич. Ты емудолжна судом пригрозить, поняла, дурында?!

В этот момент раздалось шуршание, я машинальновыглянула в окно и увидела, как из большой лаково-черной иномарки легковылезает стройный парень в джинсах и элегантной светлой рубашке. Тяжелый вздохвырвался из моей груди. Юноша явно из породы нуворишей. Дачу Редькина и дворецгосподина Ларионова разделяют метров триста, не больше, но парнишка предпочелпроехать это расстояние в авто. Боюсь, будет трудно с ним договориться.

– Эй, – ткнул меня в бок МакарСергеевич, – не вешай нос, храброго пуля боится, смелого штык не берет,язви их мать…

Дверь калитки распахнулась, в светлицугенерала влетел аромат дорогого одеколона, хороших сигарет и качественногоконьяка.

– Добрый день, Макар Сергеевич.

– И вам того же, Глеб Лукич,присаживайтесь.

Юноша подошел к столу, я глянула в его лицо иоторопела. Стройное спортивное тело венчала голова человека, много пожившего иповидавшего. Глебу Лукичу было лет шестьдесят, не меньше.

Следующие полчаса Макар Сергеевич, старательнопытаясь не употреблять крепкие выражения, растолковывал господину Ларионову,что случилось. Глеб Лукич слушал молча, изредка вздергивая брови. Потом,оглядев меня с головы до ног, вежливо осведомился: – Вы разрешите? – Взялпапку с бумагами и принялся их изучать.

Мы с генералом терпеливо ждали.

– Что ж, – сказал наконец ГлебЛукич, – дело совершенно ясное, более того…

– Имейте в виду, – налилсясвекольной краснотой генерал, – я не дам в обиду эту девочку, мы с ееотцом… Э, да что там… Она подаст в суд на вас, так и знайте! Наш поселокособенный, тут…

Ларионов улыбнулся и повернулся ко мне:

– А что, обязательно судиться?

Улыбка волшебным образом преобразила лицомужика, стало понятно, что он обаятелен и, скорей всего, как и Редькин, опытныйловелас.

– Нет, – пробормотала я, –можно решить дело миром, только как?

– Да просто, – спокойно пожал плечамиЛарионов. – Я построю вам новую дачу, раз старая рухнула по моей вине.Такую же, как была… Сколько у вас комнат?

– Пять: три внизу, две наверху и веранда.

– Без проблем, – сообщил Глеб Лукичи, вытащив из кармана крохотный мобильник, сказал: – Олег, немедленно бериКонстантина и дуйте в Алябьево.

Потом, положив аппарат на стол, Ларионовпродолжил, взглянув на часы:

– К полудню прибудет архитектор, иначнем.

Ошарашенная подобной оперативностью, ямолчала, но Макар Сергеевич, приготовившийся к длительному скандалу, был крайненедоволен и решил хоть немного посвариться:

– Оно хорошо, конечно, что вы такреагируете, только где Лампа станет жить? Между прочим, у нее дети!

Глеб Лукич спокойно поинтересовался:

– Что, и впрямь негде?