открытую жила в еврейском квартале, как многие еврейские семьи, изгнанные из других районов города. Мало того, что Ирену зарегистрировали в Еврейском центре, с сентября 1941 года, когда евреев обязали носить желтую звезду Давида слева на груди, ее еврейство было выставлено напоказ. Некоторые были настолько храбры, что носили звезду с гордостью. Другие чувствовали унижение. Это был очередной способ пометить евреев, выставить их «чужими».

В Лейпциге, портниха Гуня Фолькман тоже носила желтую звезду – как позорную отметину. Она старалась носить сумку так, чтобы звезды не было видно, хотя за ее сокрытие могли оштрафовать. Притворяясь «арийкой», она всегда носила деньги отдельно, чтобы не сдвигать сумку, доставая купюры.

Гуня прикрывала звезду не только от стыда. В последние месяцы работы на меховой фабрике Роде она и сама неофициально занималась подпольной деятельностью. Находясь в городе, она благодаря харизме убеждала продавцов передать ей немного еды для запасов не по купонам. Затем эту еду распределяли по жителям еврейского квартала, немного доставалось и двум несчастным мальчикам-подросткам, евреям из Кракова, которым удалось избежать депортации благодаря фальшивым документам, а дальше они собирались перебраться через границу. Как ни странно, начальник цеха фабрики Роде не только дал Гуне крупную сумму денег, чтобы мальчики подкупили пограничников, но и раздобыл им фальшивые документы и немецкую униформу.

По городу Гуня перемещалась с той же целью – передавать деньги, золото, бриллианты или документы еврейских друзей немцам-сторонникам, которые обещали держать их вещи в целости и сохранности, пока не кончится война и хозяева за ними не вернутся. Однажды случилось страшное: за Гуней до дома проследовало гестапо, чтобы устроить допрос. Она только успела спрятать у консьержа сумки с ценными вещами, за перемещение которых могла получить серьезное наказание, как к ней подошли с вопросами. Спросили, откуда у нее несколько сотен марок на руках.

Она спокойно ответила: «Я честно их заработала. Я работаю в мастерской, делаю солдатскую форму. У меня хорошая зарплата. Только тратить ее не на что».

Каким-то чудом имя Гуни не появилось ни в одном из множества списков евреев на депортацию из Лейпцига. Но с прибытием одной телеграммы облегчение моментально улетучилось. После трех с половиной лет разлуки с мужем, за которые ему тайком удалось отправить ей письмо из места под названием Аушвиц-Моновиц, Гуня получила печальное известие – Натан умер. В официальных документах сказано, что он умер 4 марта 1943 года в лагере смерти Освенциме, месте, с которым Гуне тоже предстояло познакомиться{103}.

Следующая весточка, которую получила Гуня, пришла от польских мальчиков, которым она помогла бежать. Они передали, что нет одежды. Она отправила им несколько вещей из шкафа Натана, который до этого оставляла нетронутым. Теперь это ему уже не понадобится.

«Люди бросали квартиры, покупали фальшивые документы за астрономические суммы, но ничего не спасало», – Ирена Грюнвальд{104}.

В конце февраля 1942 года на рекламных щитах и киосках Словакии появились огромные постеры, согласно которым незамужние еврейки старше 16 лет должны были явиться в определенные места, чтобы их увезли в рабочие лагеря. В марте Глинкова гвардия стала ходить по домам и квартирам, напоминая о требовании.

Ирена, Марта, Браха, Рене… Каждая была в опасности.

Какой самый верный способ избежать депортации?

Жить честно и открыто, верить, что каким-то образом самое страшное обойдет их стороной? Еще даже не подозревая, что это за «самое страшное»… Или, может, раздобыть драгоценный «исключительный» сертификат, согласно которому его обладатель считается «ценным евреем»? Бежать с фальшивыми документами, может, даже перебраться через границу в поисках страны, нетронутой фашистами? Или бросить то, что когда-то было нормальной жизнью, и забиться в погреба, под половицы, в фальшивые стены, полагаясь на доброту, или жадность, окружающих? Вдруг кто-то будет готов предложить помощь нуждающимся на неопределенный срок…

Портнихи и их семьи встали перед сложным выбором.

Тысячи евреев в Словакии ушли в подполье. В России и Европе – сотни тысяч. Скрывающие их люди столкнулись с проблемой – голодных ртов стало больше, а ограниченное количество еды не изменилось, не говоря уже о том, что все боялись быть обнаруженными. За сокрытие евреев можно было понести смертельное наказание. Некоторые были объяты страхом, и даже когда соседи молили о помощи, они не могли или не решались ее оказывать. В каждой стране хватало желающих получить вознаграждение за выдачу скрывающихся евреев, или же нажиться на взятках за хранение секретов. Кому можно доверять?

После первой волны депортации, когда вести о массовых убийствах перестали быть просто слухами и разошлись по стране, отчаяние приняло решение за евреев, боящихся лишиться жизни и свободы: они ушли в подполье, где страдания все равно могли их настигнуть, но людям казалось, что другого выхода нет.

Кете Когут спряталась с мужем Лео. Другие замужние сестры Ирены, Йолли и Фрида, надеялись, что их не депортируют, потому что изначально речь шла только о незамужних женщинах. Сама Ирена сидела дома с младшей сестрой Эдит, которой только исполнилось 18 в 1942 году. Золовка Ирены Турулка, жена Лаци и сестра Марты Фукс, опередила возможную депортацию замужних женщин. Она бежала в Будапешт, а потом – в словацкие горы с партизанами и Лаци. Многие евреи бежали в Венгрию, спасаясь от фашистов. Тогда эта страна казалась безопасной.

Одна из сестер Гуни, Тауба Фенстер, пряталась с детьми в деревянной фермерской пристройке полгода, зимой 1944–1945 года, в деревне Лапшинке на польско-советской границе. Маленького племянника Гуни, четырехлетнего Симху, одевали как девочку, чтобы никто вдруг не потребовал показать, обрезан мальчик или нет. Какие только истории детям не рассказывали, чтобы они случайно не проболтались.

Много лет спустя, после войны, Симха и его родственники съездили в практически уже родную Лапишинку и познакомились с семьей Силона, человека, благодаря которому Фенстеры смогли пробраться в деревню. Внуки Силона были тронуты, узнав, что он сыграл не последнюю роль в спасении многих евреев. Сам Силон написал, что было лишь «несколько хороших словаков среди множества убийц»{105}.

Раз столько евреев были готовы прятаться, почему не Ирена и многие другие, которым очевидно грозила депортация?

Во-первых, из-за денег: если их не было, нельзя было платить за еду или крышу над головой, нельзя было давать взятки. Во-вторых, женщины, которых отправляли на депортацию, искренне верили, что их везут просто в рабочие лагеря. Правительство обещало, что надо проработать определенный отрезок времени. И наконец, главная причина: им сказали, что если девушки не явятся в назначенное место в назначенное время, на работы увезут их родителей. Герта Фукс, кузина Марты, скрывалась на ферме, когда