5-я ч. (обостренные ситуации с первыми скрипками из-за неготовой в цифрах: 8–13 1-й части. На репетиции кроме Шостаковича — Левитин, Гликман, Каменский и др. Усталый, к пяти домой; Нина Хотхова со своей любовной экстатикой. Без отдыха вечером на спектакль выпуска балетной школы.

5 декабря.

С 11 до 3 час. общая репетиция. Закончена работа над 3, 4 и 5-й ч. и генеральная (очень удачная) 1 и 2-й ч. V-ni I [1-х скрипок] остались на групповую.

Дома — Кутя со своим безвыходным житьем. Чтение Лавренева (рассказы). Вечером охватила растерянность от осенившей неправильности исполнения

 [двух быстрых ноток] во вступительных тактах и «незнание» до «последней возможности» ряда мест. Вскакивал в рубашке — проверял.

6 декабря.

11–1.15 по всей симфонии доделки (и вначале

) и генеральная 3, 4 и 5-й ч. (очень чисто). Восторги присутствующих. (Долго повторял партитуру, почти до 3.30). На душе беспокойство. По дороге домой: о билетах директору «Книжной лавки». Очень крепкий сон, пробуждение — одно из редких и давно не бывшее, из цикла «полное счастье». Причина — сон: вечерняя, в золотых облаках и тиши, как наяву с жадностью увиденная, благостная улица в Медведково, у избы Авдотьи; затем алмазная слезинка в глазу против света лампы; и какой-то светлый маршок, доносящийся одновременно откуда-то из другой квартиры.

Вечером концерт (7-й):

Шостакович, Восьмая симфония

Очень удачно. Кругом восторги по адресу оркестра и моему. На самом же деле — чуть скованно (накладки v-ni I, вероятно, «от перегрева» на репетициях в побочной теме 1-й ч. и в 4-й ч.; у v-ni II — в конце, отчасти и от моего волнения).

Потом никудышная ночь у Эрмлера и утром обязательная (почти всегда) ложка дегтя — в виде напоминания Эрмлером (в связи с премиями) моего «провала» Брамса и «неудачи» Шестой Чайковского в Москве год назад. В связи с этим очень заботит необходимость ехать в январе в Москву. Как бы избежать этого?! Во всяком случае — оркестра СССР. Радио-оркестр мог бы быть приятным и радостным.

Очередная вонючая сложность моих взаимоотношений с ВКИ [Всесоюзным комитетом искусств]. Рано или поздно открытая драка, вероятно, состоится… Домой пришли с Жаем [Ольгой Алексеевной] часа в три. <…>

9-13 декабря.

Сам почти ничего не делал (сильная реакция вступает в свои права). Посещал репетицию и 13 декабря концерт Зандерлинга (Третья Брукнера). Эпизод с кровавым хрусталиком люстры во время второго (альтового) материала 2-й части — как капля крови Сына Человеческого; и предстоящий Всевышнему — старик Брукнер. Аналогичный случай на репетиции Зандерлинга в Новосибирске во время валторнового (рядом с гобойным) соло 1-й части Третьей симфонии Брамса, и связь последнего с простым ионическим орнаментом карниза, освещенным ярким зимним днем. Тогда ясно ощутил, как уместно было бы звучание этих тактов «над входом» в храм Аполлона. Столь велика чистота этой музыки; она — как купол света и строгости. Помню, как понравилась (и искренно) эта моя ассоциация покойному И.И. Соллертинскому, отсутствие которого, кстати, все острее и острее ощущаю… ибо говорить не с кем… <…>

14-19 декабря.

Трудно включился опять в работу (16-го — концерт Хайкина, 17-го — рождение Янцата). В итоге: 1) Подготовил программу 23-го; 2) Прочел Вейнгартнера; возился с «редакцией» Зандерлинга. Начерно («по первому разу») прошел Четвертую Бетховена; 3) начал Пятый ф-п концерт Бетховена.

Ажиотаж с домами в Финляндии. Покупка кой-чего из книг. Полное безденежье; очень тяжко висит вопрос о необходимости ехать в Москву… <…>

21 декабря.

Ровно два месяца тому назад условился о «встрече» с березкой на Чернышевой площади на 21 апреля.

Треть срока до этого — окутанного надеждой на просветление — дня уже истекла. Было это в тяжкий день 21 октября…

11–2 час. общая репетиция «Экстаза» Скрябина (успел меньше, чем думал).

22 декабря.

С 11 до 4 час. общая репетиция (цейтнот). Закончил «Экстаз» и на курьерских (хотя по настоящему) прошел всю симфонию Мясковского; нотация оркестру о профессиональном исполнении, независимо от симпатий.

23 декабря.

11–2 час. разразился результат цейтнота, выразившийся в снятии последней части сюиты «Китежа» (колокол в fis вместо f и т.д.) «Дохлая» генеральная «Экстаза» и Мясковского.

Вечером концерт (9-й):

Мясковский, Двадцать четвертая симфония

Римский-Корсаков, сюита из оп. «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»

Скрябин, «Поэма экстаза»

2-е отделение хорошо: удалось импровизировать. Ценные замечания Каменского об отдельных материалах и тактах «Экстаза». Вчера — аплодисменты оркестра и особенно старика флейтиста.

24 декабря.

12–2.30 репетиция «Щелкуна» на 27-е. Чудесная, легкая репетиция. Успел всю вещь. «Как в любительском оркестре в лучшем смысле этого слова», — сказал Левитин. Утром трогательная похвала моей работы стариком Родэ: «У вас не бывает „зря“».

Прослушивание нового флейтиста: впечатление удовлетворительное.

Вечером с ночевкой у нас Алеша Животов (его «путь» в общественниках).

25 декабря.

Отсыпался и днем готовил «Времена года» Глазунова. Вечером собираюсь на юбилей Радио (приглашен в президиум?!!). Вечером впечатление насквозь серое. Мысли о прирожденном «туше» каждого дирижера в связи с поистине «суконным» тоном Радио-оркестра.

26 декабря.

11–3.30 общая репетиция «Времен года» Глазунова. Инцидент с Тризно, сорвавшего налаживающееся настроение. С великим надсадом прошли всю вещь.

Вечером приготовил репетицию назавтра. Читал великолепное (истинно реалистическое) «На горах» Мельникова [Печерского].

27 декабря.

Краткая, очень легко идущая генеральная репетиция с доделками с 11 до 1.15. Бесконечная общая усталость и чрезмерное спокойствие, которое вечером отозвалось

на 1-м отделении, лишенном праздничности (безобразия и демонстрация Тризно).

Вечером концерт (10-й, последний в 1944 г.):

Чайковский, «Щелкунчик»

Глазунов, «Времена года»

После концерта дружеское и светлое Zusammensein[спаянность] Хотховых, «Куртов», Коли Рабиновича, Пономаря-отца [А.В. Пономарева], Бори Шальмана. Дома у нас — Аля.

28 декабря.

На репетиции у Элиасберга. <…> В 2 часа «порка Тризно» за все грехи.

После обеда Кутя с окотом. <…> Маялся весь вечер, т.к. хотел разобрать папки с дирижерскими бумагами. Поздно вечером проиграл Четвертую Брамса — музыка, излучающая тепло, музыка пламенеющего сердца.

29 декабря.

Работал над редакцией Шестой Бетховена — исправлял «точки и запятые» (особенно динамику). После обеда — бухгалтерия. Вечером — вспомнил и проиграл «Иллюзии» Асафьева. Весь спектакль легко и с обычной скорбью вспомнился… ушедший, как и все многое, иное… Что до музыки, то вся она — функционально и драматургически — великолепна, являя прекраснейшие образчики «формы» (понимая сие синтетически). Не хватает лишь… подлинного таланта создавать материал…

30 декабря.