И, в конце концов, почему я должна одна ходить с синяками! — Тут я даже ножкой топнула для пущего эффекта, а папеньку перекосило.

Кажется, он представил вереницу опухших, местами посиневших и помятых женихов по главе со слегка ушибленной принцессой и пришёл в ужас. Видимо, королевский отбор он представлял себе не совсем так.

— Исключено. — Папенька рубанул рукой в воздухе. — Лучше пусть проверка силы будет последним туром. А до этого хоть присмотришься к красивым лицам.

— Ну нет! — Я снова топнула ногой. Не то чтобы была сильно возмущена, но папенька сейчас находился в слабой позиции, а мне очень надо было продавить своё решение. — Если мордобой поставить в конце, тогда жених на свадьбе будет некрасивый. А если сейчас, то до свадьбы заживёт!

— Кхм… — папенька подавился возражениями и задумался. Королевская свадьба с посиневшим и помятым женихом, видимо, нравилась ему ещё меньше, чем отбор с такими же участниками. — Что ж, в этом есть логика. Ладно.

— А после драки пусть сыграют в шахматы с нашим магом, военачальником или мейстером Кортусом. Это докажет, что они умеют стратегически мыслить.

— Янка! Ты что несёшь?! Женихи себе все мозги в драке поотшибают, какие шахматы?

— Стратегически мыслить надо в любых условиях, а не только при хорошем самочувствии. Война никого не щадит!

С этими словами я резко развернулась, так что подол плеснул в воздухе, и пошла на выход с чувством полной победы.

— Хотя бы на следующий день… — простонал папенька.

— На следующий, так на следующий, — милостиво пошла на уступку я.

«Дорогой дневник, эльфы никогда не вступают в прямое столкновение и наверняка провалятся в этом туре. Скоро я избавлюсь от обоих ушастых!»

Глава 6

Вейн Верлинг

— Глейн! Сдурел?!

Я пригнулся, уходя от заклинания расщепления. Оно ударило в стену, но не проделало дыру, а рассыпалось на блестящие искорки, яркие ленточки и пестрых бабочек.

— Праматерь тьма, Вейн — это ты?! — Брат перетёк из боевой стойки в прямое положение и принял свой привычный ехидный вид. — Что, уже наставила тебе принцесска рога? Маскируешь под уши?

Глейн подёргал себя за ухо, а я закатил глаза. Отвечать на подначки было выше моих сил. К тому же я уже успел переругаться с Благороднейшим по пути домой по поводу смены облика — победа, естественно, осталась за пегасом.

— Просто оставьте меня в покое.

Я обошёл Глейна, но до своей комнаты, в которой не был три года, если не считать тех минут, когда забирал «Легенды», дойти не успел — напоролся на Дрейна, вывернувшего из-за угла.

Старший брат дёрнулся, в его руках сформировалась путающая петля. Через секунду она пошла рябью и растеклась дымом, оставив после себя запах ландышей, от которого мы все дружно скривились.

— Вейн? — быстро догадался старший. — Ты чего в таком виде?

— Ему Рьянка рога наставила. Теперь он расстроен и не хочет никого видеть, — донеслось сзади.

— Потому, юные мои некроманты, — в коридоре раздался цокот копыт, и в разговор влез Благороднейший, — что если сейчас снять с Вейна личину эльфа, то новую такую же, я уже не наколдую. А ему ещё в отборе участвовать. Так что будет ходить таким, пока не предпримет решительных действий.

Слушать дальше я не стал. Зашёл в комнату и хлопнул дверью так, что в воздух поднялась пыль. Похоже, что все три года отсутствия тут никто не убирал — вот и доверяй после этого хозяйственной нежити.

Впрочем, мое состояние вполне соответствовало состоянию комнаты — затхло, пусто и одиноко. Так муторно мне не было даже в академии. Тогда я считал, что весь мир против меня, боролся за свою любовь, а в сердце жил образ Янки. И именно он и давал силы двигаться дальше и не опускать руки, а сейчас…

Я упал на кровать и зарычал в подушку от злости. Никак не получалось примирить воспоминания и увиденное сегодня. Сомнения. Я ненавидел себя за них. Хотел верить в Янку и её любовь также как утром, но что если ей больше не нужен пропавший на три года некромант. А нужна ли она мне? Что если я её добьюсь и разочаруюсь, потому что больше нет девчонки, с которой я был помолвлен? А другую полюбить не смогу?

«Приграничье всегда считалось нейтральной зоной, хотя формально принадлежало Изрии, и по мирному договору, заключённому ещё до прихода к власти Гаспара Пятого, всё лето отпрыски Верлингов проводили там. Так же как и дети королей Изрии.

Было ли это политическим решением или обусловлено климатом, уже никто и не помнил. Сам Вейн однажды оставшись в Верлингарде в начале лета, чуть не умер от обрушившейся на страну жары. Изрийцы же, скорее всего, ездили в Приграничье греться.

Хотя сам Вейн ездил бы куда угодно и терпел бы любую жару и холода, будь там Янка. К счастью, ничего терпеть не приходилось — только наслаждаться теплыми, но не жаркими днями и общением.

— Я смотрю, ты ладишь с изрийской принцессой, — однажды за завтраком сказал отец, а Вейн, пытающийся запихать в себя побольше еды, чтобы побыстрее уйти, чуть не подавился.

Приезжал Гаспар в Приграничье к детям редко, так что пропускать завтраки и ужины в это время принцам не разрешалось. Хорошо, что насчёт обедов такого правила не было — Вейн бы его постоянно нарушал.

— Агм, — только и выдавил он, пытаясь проглотить еду.

Будь с ними Глейн, тот наверняка бы проорал на всю столовую что-то вроде «тили-тили тесто, жених и невеста». К счастью, на ближайшие годы он был изолирован от общества.

— Так, может быть, отправить Эльдору проект брачного договора?

Вейн всё же подавился. Не то, чтобы такая идея не приходила в голову ему самому, но вот озвучивать её вслух он не был готов. Впрочем, охватившего его смущения никто не заметил за кашлем и попытками проглотить кусок больший, чем это было возможно.

— Ну, ты подумай, сын. Я не против. — С этими словами отец встал из-за стола и покинул нас.

Остался только Дрейн. Когда-то Вейн думал, что старший брат за что-то его ненавидит, поэтому едва разговаривает, потом понял, что тот вообще ни с кем не разговаривает. И сейчас был рад этому.

— Сыграем в шахматы? — вдруг сказал Дрейн, а Вейн подавился ещё раз.

— Ты играешь в шахматы?

— А почему ты думаешь, что я в них не играю?

Вейн замялся. Не то чтобы он вообще задавался вопросом, чем занимается старший брат в свободное от «общения» с родственниками время. По его представлениям, оставаясь один,