Дрейн садился на стул и мрачно смотрел в стену, возможно, при этом выдирая крылышки у мух.

— Просто не видел никогда, — наконец, более-менее подходящий ответ нашёлся.

— Если ты чего-то не видишь, не значит, что само явление не существует.

Внутри заскреблось любопытство. Когда-то Вейн искал расположения и одобрения старших братьев, но уже к восьми годам понял, что до него в целом никому нет дела. Очень редко они собирались за общими занятиями, а тут такое предложение. Забылся даже вопрос отца.

— Пойдём.

Комната Дрейна оказалась на удивление светлой. Никаких тебе тёмных и мрачных драпировок, массивной мебели и банок-склянок, которые в избытке были в лаборатории отца, и с которыми любил работать и старший брат. Зато у окна стоял небольшой столик, поверхность которого размечали чёрно-белые клетки. В выдвижных ящиках лежали фигуры.

— С кем ты играешь? — удивился Вейн.

— Раньше с Глейном играл, теперь один. А до этого с отцом.

Больше брат ничего не добавил, молча расставил фигуры и предложил начинать.

— Ты думаешь слишком поверхностно, — после первой партии сказал он. — Впрочем, всё не так плохо, как я думал, потенциал у тебя есть.

— Зачем ты вообще позвал меня? Просто поиграть в шахматы? — Нет, это тоже было интересно, но Вейн ждал, что брат начнёт разговор о его отношении к Янке, но тот просто играл. Или нет?

Дрейн снова расставил фигуры и сделал первый ход. Вейн молча ответил. Минут десять прошло в тишине. Игра шла медленно и лениво, каждый то смотрел в окно, то на поле, но ни острой борьбы, ни азарта не было. Только странное времяпрепровождение, о котором Вейн уже успел пожалеть. Лучше бы пошёл к Янке.

— Ты мог взять моего коня, но не стал, — заметил брат, посмотрев в окно, где солнце уже почти дошло до зенита.

— Ты либо специально подставился, чтобы дать мне фору, либо «зевнул фигуру», либо пытаешься загнать в ловушку. В любом случае это не выгодно. Я не хочу ни снисхождения, ни случайной победы, ни подставиться.

— А чего ты хочешь? — Дрейн двинул ещё одну фигуру вперёд.

— Выиграть? — почему-то спросил, а не ответил Вейн.

— Ты хочешь к Рьяне, а не сидеть тут. Значит, тебе подойдёт любой из предложенных вариантов: победить потому, то я зазевался, решил дать тебе фору или задумал быструю победу. Или вообще всё сразу. Поэтому то, что предложение отца и политические мотивы совпали с твоим собственным, не дает твои поступки более или менее благородными. И они вовсе не вступают в конфликт друг с другом, даже если тебе так кажется.

Это был шах и мат. Вейн замер с занесённой над доской рукой. И вдруг стало понятно то отторжение, которое он почувствовал к отцовскому предложению. Но ведь то, что политически союз с Изрией выгоден Верлингарду, никак не меняет отношения Вейна к Янке, а даёт дополнительный аргумент, пусть и меркантильного толка.

— Тогда я…

— Просто признай своё поражение.

— Сдаюсь! — крикнул Вейн и вскочил из-за стола. — До вечера.

Уже в дверях он услышал, как брат произнёс:

— Как же всё сложно, когда тебе четырнадцать.

Янка тогда на его опоздание ничего не сказала, только оторвалась от «Легенд» и бросила вопросительный взгляд.

— Слушай, как ты думаешь… — замялся Вейн, — может, нам пожениться? Когда тебе исполнится восемнадцать?

Мир замер, звуки пропали, а сердце остановилось. И забилось, только когда Янка захлопнула книгу и улыбнулась:

— Думала, ты никогда не предложишь».

Сейчас я готов был поспорить, что в четырнадцать было сложнее, чем в восемнадцать. Во всяком случае, не мне.

* * *

Вейн Верлинг

— Ну, и кто ты из этих?

Глейн швырнул свиток, как только вошёл в столовой. Я, не задумываясь, перехватил тонкую трубочку. Развернул, положив на стол, и разгладил рукой, оттягивая момент, когда надо всё-таки узнать итоги вчерашнего позора.

— Таинственный незнакомец, — с тяжёлым вздохом ответил я, ожидая волны насмешек.

— Хороший ход. Девушки любят загадки и романтиков. А ты не так плох, как я думал. — Глейн подошёл и похлопал меня по плечу.

— Я просто забыл придумать имя. — Не то чтобы я собирался огрызаться, но и незаслуженную похвалу получать не хотел.

— Везунчик ты, Вейн. Вечно сделаешь какую-нибудь глупость, и она оборачивается удачей. А другие из кожи лезут, а эффекта ноль.

В носу отчаянно зачесалось. Брат тоже начал подозрительно потирать переносицу. Не сговариваясь, мы посмотрели на дверь, в которой через секунду появился пегас. Чихнуть захотелось ещё сильнее.

— Так, я за эликсиром. А вы постарайтесь не разнести тут всё. — Глейн по широкой дуге обошёл Благороднейшего и скрылся в недрах коридора.

— Уже бьёшь копытом от нетерпения? Слышал, ты прошёл в следующий тур.

— Откуда ты всё знаешь? — не мог не задать вопрос я. — И что прошёл, и про то, что я за невестой вчера поехал? Тебя же ни тогда, ни сейчас в комнате не было.

— Пегасы — внепространственные существа. Я могу слышать и на расстоянии. — Взмахнул крыльями и гордо изогнул шею Благороднейший. — Да ты ешь давай, и обратно в Изрию. И уж в этот раз уведи со двора свою ко… невесту. Сколько можно тут с вами гривой трясти?

Отвечать я не стал. В словесных поединках пегас наверняка дал бы фору не то, что мне, но и отцу с Глейном. Насчёт Дрейна я сомневался — тот умел бесить собеседников молчанием и игнорированием не меньше, чем остальные подколками. По слухам, он довёл всех преподавателей риторики в академии настолько, что сдавал зачёт лично ректору. Который вместо разговора просто занимался своими делами целый час, а потом отпустил брата к праматери тьме с оценкой отлично.

«Хоть бы среди заданий отбора не было риторики», — тут же промелькнула паническая мысль. В академии я лихо пропускал все предметы, кроме некромантии, чтобы побыстрее сдать выпускной экзамен. Поэтому в умении складывать слова и приводить правильные аргументы не то что не преуспел, скорее забыл то, что до этого знал.

— Ешь давай, сил набирайся. — Благороднейший снова взмахнул крыльями, и тарелки на столе звякнули. Сам он выглядел весьма довольным. Видимо, хозяйственной нежити удалось угодить вкусам нашего крылатого гостя. Хотя девиц ему вряд ли нашли. Во всяком случае, живых.

Есть не хотелось, но я всё-таки потянулся к тарелке с сыром — кто его знает, что сегодня ждёт в Изрии, и как закончится день.

Но в мои планы перекусить вмешался резкий звук.

— Чхи!

Поток магии пронёсся над столом. Вместо сыра на тарелке оказались отборные жирные гусеницы, колбаса по соседству превратилась в кроваво-красные соцветия хищных болотных цветов. А больше я