– Не стоит. – Его слова и забота задевают меня за живое. Может, я не заслуживаю лучшего. Потому что если бы люди получали именно то, что заслуживают, мама бы не ушла. Или, по крайней мере, уже давно бы вернулась. Так что, должно быть, я не такой уж хороший человек. Я не заслуживаю быть счастливой. Мой мозг затуманен алкоголем; все кажется бессмысленным. Я просто злюсь, злюсь, злюсь. На нее, на Кэмерона, на весь мир, на Джейка. Люди постоянно меня подводят или бросают.

– Джонс… – Он делает шаг ко мне, тянет руку к щеке, в глазах сочувствие. Ему меня жалко, и мне от этого еще хуже.

– Не надо! – Я отталкиваю его руку. – Я же сказала, ничего не говори. Пожалуйста. – Потянувшись к перилам позади, я промахиваюсь, когда волна от проплывающего корабля встряхивает наш катер. Спотыкаясь, отступаю назад, чуть не упав, и новый слой стыда добавляется к предыдущему.

Рука Джейка берет меня за локоть и направляет к перилам, чтобы я могла схватиться.

– Спасибо, – бормочу я, кожу на локте покалывает от его прикосновения. Рука исчезает, и он засовывает их обе в карманы.

Стоя плечом к плечу несколько минут, мы молчим. Он, кажется, знает, что мне это нужно; в животе все трясется и перекатывается, поэтому я стараюсь взять себя в руки, чтобы не наблевать ему на кроссовки.

Я смотрю в темноту волн, пока не успокаиваюсь. С Джейком я чувствую себя лучше. Есть в нем какая-то обнадеживающая уверенность и твердость.

Чтобы разрядить обстановку, я поддразниваю:

– Ну что, делал еще что-нибудь на слабо?

– Например?

– О, я не знаю, – я думаю секунду, а потом предполагаю игриво: – Например, плавал до берега, чтобы доказать, какой ты хороший пловец, как однажды хвастался.

– Не веришь, что я смогу? Да ладно, я же морпех.

Наклонив голову, я смотрю, прищурившись, на берег, поджимая губы.

– Не сможешь, – говорю я. – Слишком далеко.

– Хочешь поспорить? – Он скрещивает руки на груди. Смеясь, я качаю головой.

– Нет, не г-глупи, – заплетающимся языком говорю я.

– На что спорим?

– Ни на что.

– На поцелуй? – Он поднимает бровь, на щеке появляется ямочка.

На секунду я теряю дыхание и дар речи и не знаю, что ответить. Он только что сказал «поцелуй»? Нет, я пьяна, я, должно быть, это придумала. Как когда у тебя грипп и ты не знаешь, что реально, а что нет. И все равно мысль о нашем поцелуе вызывает… странные ощущения, и сердце делает сальто. Мне не нравится это чувство: как будто я не контролирую свое тело. Как когда ты кружишься и потом не можешь идти прямо, а весь мир вокруг вращается как сумасшедший.

В ответ на мое молчание он запрокидывает голову и смеется.

– Не бойся так! Я просто шучу! – Он шутливо касается кулаком моей руки и отодвигается.

– Оу. – Я издаю смущенный смешок. С облегчением. С разочарованием?

– Но я принимаю вызов. – Он стягивает майку через голову.

– Что? – Я смотрю на его подтянутое тело и широкие плечи, открыв рот.

Достав телефон из кармана, он сует его мне в руку и раздевается до трусов.

– Джейк! Что ты вообще д-делаешь? – Я икаю.

– Доказываю. – Он усмехается. – Я редко отказываюсь от вызова. Скажи Оуэну, что мы увидимся с ним на берегу. С днем рождения, Джонс. – Он перемахивает через перила и ныряет в неспокойное синее море, которое кажется почти черным в темноте.

Я в изумлении наблюдаю, как он уплывает от катера длинными ровными гребками. И ни разу не оглядывается. Его голова повернута к берегу, и он просто продолжает плыть. На секунду меня охватывает полный ужас, и я соображаю, не бросить ли в воду спасательный жилет или позвать кого-то из экипажа. Но потом понимаю, что он служит на флоте, а мы, наверное, всего в километре от полуострова. Его темные волосы сливаются с чернильным морем, и мне его уже не видно. Я качаю головой, живот скручивает. Что мне делать?

На палубу выходит Оуэн: поднимает майку и джинсы Джейка и, щурясь, находит глазами своего друга.

– Это Джейк там плывет к берегу?

– Эм, да. – Я сую ему в руку телефон Джейка. – Вот. Он… он сказал, что встретит тебя на берегу.

– Да-а, – задумчиво говорит он, засовывая телефон в карман, и оттягивает мочку уха.

– Мне стоит волноваться? Может, нужно сообщить кому-то? – Я прикусываю губу.

– Не, он более чем способен о себе позаботиться. Все будет в порядке. – Он снова трогает ухо; его долговязая фигура нависает надо мной. – Эм, а зачем он вообще решил прыгнуть за борт?

Колеблясь, я убираю прядь, что лезет в глаза, и завязываю ее в узел.

– Кажется, я взяла его на слабо. – Я делаю паузу. – Но я не думала, что он правда это сделает.

Он смеется, потом испытующе смотрит на меня.

– Ну, он никогда не может удержаться от вызова. А еще иногда любит выпендриться, когда старается кого-то впечатлить.

– Не понимаю, зачем ему впечатлять меня. – Хватаясь рукой за рот, я чувствую, как что-то горячее поднимается вверх. Развернувшись, я перевешиваюсь через перила, и меня выворачивает наизнанку. И в этот момент я понимаю, что не поблагодарила Джейка за открытки.

* * *

Ох, я вела себя как полная идиотка прошлой ночью. Чувствую себя ужасно. Физически, эмоционально, мысленно. Выгляжу тоже ужасно. Моя кожа, обычно бледно-молочная, сегодняшним утром практически прозрачная. Волосы грязные, несмотря на то что я их мыла пьяная в час ночи, потому что они испачкались в рвоте. Достав зеркальце из сумочки, я рассматриваю серые круги под глазами – почти в цвет радужки. Мне сегодня наконец восемнадцать, и я должна прыгать от радости. А вместо этого я лежу в кровати, мечтая умереть поскорее. «Зачем я продолжала пить?» – со стоном спрашиваю я у потолка своей спальни, вспоминая вчерашнюю пьяную ссору с Кэмероном. Он исчез, как только мы причалили, и перестал отвечать на телефон. Какой козел! Но я знаю, что вела себя как отчаянная истеричка, не очень привлекательно.

Полчаса спустя я плетусь на кухню в хлопковой юбке и майке без рукавов, волосы заплетены в свободную косу. Я уже чувствую себя человеком, но все еще в критическом состоянии. Кажется, не стоит пить просекко в количестве, равном собственному весу, особенно когда ты ростом всего метр с половиной и весом пятьдесят килограммов.

– С восемнадцатым днем рождения, милая! – восклицает папа, когда я вхожу на кухню с чашкой чая в руках. Флер выпрыгивает из своей корзинки, виляет хвостом и крутится, размахивая ушами. Заливается лаем, словно тоже поздравляет меня с днем рождения.

– Уф, – ворчу я, морщась. – Ш-ш-ш. – Машу рукой и нежно отталкиваю Флер, стараясь не смотреть в ее огорченные глаза. Как мне повезло с папой! На стенах и потолке висят фиолетовые шары и флажки с надписью: «С 18-м днем рождения!».

Он бледнеет и ставит чашку с чаем.

– Ты в порядке, милая? Ты выглядишь…

– Дерьмово?

– Я хотел сказать, зеленой.

Фыркнув, я подхожу к нему, чтобы крепко обнять, но от тошноты это не спасает.

– Я знаю. Спасибо, пап. Я ценю твои старания. – Сделав шаг назад, я осторожно сажусь за стол и беру стакан апельсинового сока, который он налил. Флер подходит и садится рядом, кладет свою маленькую шелковистую морду мне на колени. Сжалившись, я глажу ее бархатные коричневые ушки сверху вниз, как она любит. И, как всегда, тут же успокаиваюсь. У нее такая очаровательная мордочка!

– Вечеринка хорошо прошла?

– Вечеринка, – я делаю глоток сока и киваю, когда в кровь попадает сахар, – была богатой на события. – Его лицо бледнеет от моего тона. – Но было круто, да, – добавляю я туманно, – потрясно, спасибо. – Они с дедушкой выложили кучу денег, чтобы я отпраздновала день рождения так, как хочу. Ну или как Эл хотела, чтобы я его отпраздновала. Он не виноват, что я отвратительно напилась и поссорилась с парнем, поспорила с Джейком, что он не спрыгнет с катера, везде наблевала и вообще навредила себе как могла. Все это моя вина. Как только мне станет лучше, нужно написать друзьям и извиниться, а еще найти номер Оуэна или Джейка. С Кэмероном я