ругался. Он был на грани. Загнанный зверь. Тем и опаснее для меня. И снова смена тактики. Кинг Понг решил идти в ближний бой с расчетом на броски и подножки. Слишком быстро для меня. Я проиграл ему этот бой. Четыре у меня, четыре у него. Но я увидел очень важную вещь. Кинг Понг отдал все свои силы ради этой ничьи. Он выдохся. Я понял это по его движениям, по его телу. Он устал. Былой уверенности в своих силах больше не было. Даже плечи ссутулились.

Настал черед настоящего финала. Толпа вновь затихла. Просто смотрела последний бой. Один из нас станет чемпионом. Моя правая рука начинала побаливать. Техника ястребиного когтя была слишком трудозатратой. Чудо вообще, что я смог выиграть столько битв этим навыком. Осталось чуть-чуть. Последний шаг. Я буквально приказал себе не обращать на это внимание. Боль в мышцах и пальцах ничто. Победа все!

Это был чудовищный по эпичности бой. Напряжение зрителей и участников готово было буквально взорвать все окружающее пространство. Воздух в зале, кажется, сгустился. Всем в одну секунду стало нестерпимо душно. На подиуме схлестнулись два человека. И никто не думал уступать. Первый раунд остался за Кинг Понгом. Но второй раунд был за мной. Третий за мной. Четвертый опять за ним. Пятый за мной. И так счет стал девять — девять по раундам. Нарочно такую интригу не придумаешь. Последний раунд превратился в настоящий танец смерти. Все понимали: один раунд в какие-то жалкие девяносто секунд решает все. Раунд между жизнью и смертью.

Мы шли вровень. Сдержанная тактика. Минимум риска. Наскоки, блоки и короткие выпады без риска нарваться на комбо. Исход турнира зависел от последнего раунда. А судьбу последнего раунда решал всего один удар. Всего один гребаный удар! И для меня, и для него!

Этот последний выпад был самым убогим ударом из всех, которые я когда-либо делал. Весь пафос, вся красота оказались бесконечно ненужной шелухой в момент, который, казался, остался вне времени. Бесконечно долгий удар в моем сознании, но микросекунда в реальности. Этот победный удар я наносил уже практически онемевшим указательным пальцем правой руки. Судорожное, практически интуитивное касание. Возможно, это даже мышца от напряжения дернулась непроизвольно, и я тут был ни при чем.

Тундра нанес настолько убогий удар, что в какой-то степени его можно было и стыдиться, но не сейчас. Чемпион Кинг Понг был повержен. Повержен тупо ударом коленкой. Простым, но невероятно действенным ударом коленкой под дых.

Счастье!

Счастье безумным потоком устремилось в мое сознание. Я победил. Я победил! И сразу почувствовал, как груз прошлого испарился. Как дышать стало легче и приятнее. Как восторг заполнил мой разум. Кто-то незримый переключил тумблер. И всего за секунду я изменился. Ликующая толпа, скандировавшая мой ник попыталась прорваться к сцене. Орущий что-то неразборчивое Караулов поднял меня с пола. Все это безумие смешалось в один ослепительный кадр. Кадр моего триумфа. Я бы хотел остаться навечно в этом состоянии чистой и бесконтрольной эйфории.

Кинг Понг подошел ко мне. Его лицо было бледным. Искаженным от злобы и ненависти. Я ждал удара. Реального удара. Но он только вручил мне тот самый приз из далекого 1999 года.

— Неплохо. Увидимся на следующим турнире, — все, что я от него услышал.

Через миг он растворился в толпе все еще сходивших с ума зрителей. А я остался с больной рукой и кубком, за который сражался совсем юнцом. Теперь кубок мой. Спустя столько лет я все же держу его. Держу и трясусь от радости и счастья. Слезы подступили к глазам. Но я удержался, чтобы не разрыдаться на людях. Круг замкнулся.

Кто-то протянул мне руку и увел со сцены. Организаторы перед награждением усадили меня в комнате для отдыха. Караулов по своей традиции снова каким-то образом просочился внутрь.

— Чувак, это было великолепно…

— Димон, я сделал это. Я победил его… Он отдал мне кубок.

— Какой к черту кубок! Теперь ты чемпион! Все призы твои! Два ляма! Наделаешь себе хоть тысячу таких кубков.

— Да… — согласился я, глядя на убогий кустарный медный кубок в своей руке. — Но этот кубок один-единственный… Остальные, поверь, мне не нужны.

— Так, слушай, у меня две новости. Если захочешь меня после всей этой свистопляски искать, то не надо. Я буду тусоваться с мамашей того шкета. Ну ты понял, о чем я…

— Когда ты успел с ней замутить?

— Не важно, — улыбнулся Караулов. — Ну, и второе. Я поставил на твою победу все, что у меня было.

— И сколько у тебя было?

— Немного. И плюс твои четыре тысячи. Но, поверь. У меня теперь есть деньги съехать от тебя и сводить эту мамашу, куда она пожелает. У букмекеров на тебя был просто дичайший коэффициент. Никто не верил в твою победу.

— Кроме тебя?

— Кроме меня! — победоносно просиял Караулов.

Я с улыбкой покачал головой. Караулов был в своем репертуаре. Он убежал к своей новой пассии, а я достал смартфон, чтобы позвонить Лизе. Мне нужно было срочно ее увидеть и сказать, что не держу на нее зла. Оно ушло вместе с поверженным Кинг Понгом. В этот день я стал лучше. Я отпустил все зло, которое носил с собой в невидимой багажной сумке. В этот момент в комнату отдыха влетел организатор турнира.

— Александр! Примите мои поздравления! Вы произвели настоящий фурор! Эта игра одной рукой! Это удивительно! Немыслимо! Феерично! Рейтинги трансляции просто астрономические. Нас смотрели в ста странах мира. Вы вмиг стали медийным лицом. Интерес к вам зашкалил. Мне звонили из Торонто. Студия Хардвей хочет вам предложить стать амбассадором новой игры Mortal Fighter Xtreme!

— Стать лицом новой игры? — хмыкнул я. — Спасибо, но я пас!

— Но почему? — искренне удивился организатор. — Это же такие деньги! Такой успех! Такая популярность!

— Я фанат первой игры, старенького файтинга. Будущая донатная помойка меня не интересует. А то, что вы и ваши боссы сделали, это всего лишь попытка скопировать то, чего нельзя скопировать. Да, может, старая игра примитивно нарисована! Для современных игроков она, возможно, выглядит местами даже смешно. Но это игра была не про кровь ради крови или выпускания кишок и расплющивания черепов у трехмерных моделек. Эта игра была настоящей игрой. Вы понимаете меня? Настоящей! Игрой! Я вырос в то время, когда игры были играми, а не жалкой попыткой реанимировать то, что уже утрачено. Я хочу оставить эту игру такой, какой она была для меня все эти годы. Игрой ради игры. Ради эмоций. Ради чувства,