ему и толкнул за триста баксов. Сверху я ему нагрузил бирюзовые ожерелья и браслеты за полторы сотни баксов.

Заодно я осведомился:

— Как ваш груз с джинсами?

— Пришла часть. Поставщик продал другую часть на сторону, поэтому мы немного промахнулись. Ушло из-под носа.

Мелкие сделки помогали мне поднять свою репутацию перед шайкой Джилли и остальными причастными к делу персонажами. Джилли и сам начал предлагать мне разные вещи на продажу. Первым лотом стало белое манто из соболя, добытое в очередном рейде. «В магазине такое одиннадцать штук стоит, — пояснил он. — Отдам тебе за две с половиной».

Я отказался, объяснив Джилли, что вряд ли смогу перепродать такую вещь.

Дорогой товар неизвестного происхождения меня не интересовал. Я не мог установить владельца, а значит, не мог использовать товар в качестве улики в суде. Джилли не сказал, где он достал манто, а напрямую такие вопросы не задают. Другое дело, если бы он притащил штук семь-восемь, — тогда можно было спросить: «Слушай, откуда такой улов?»

В тот начальный период я покупал всякую всячину, поднимая свой престиж в глазах шайки, как это было с Винни и женскими духами. Но двух с половиной тысяч мой престиж не стоил.

Каждый день банда планировала новые рейды и притаскивала свежую добычу. Торговаться они не любили. Если потенциальный покупатель пытался сбить цену, ему редко шли навстречу. Высокий ценник означал, что есть посредники — люди, которые отдали товар на перепродажу и хотят получить свою долю. Продавец не мог опустить ценник ниже себестоимости, иначе терялся весь навар. В то же время сделки практически никогда не срывались, товар зачастую просто переходил из рук в руки.

Шеф Томми — жирный бандит лет пятидесяти — однажды притащил ящик дробленого миндаля с солью. В кафе им посыпали мороженое. Еще пятьдесят восемь ящиков лежали в подвале Томми. Он сообщил Джилли, что украл миндаль с фабрики «Брейерс айс крим» в Лонг-Айленде, и предложил целый список: какао, сухое молоко и прочие продукты. «Мы вышли на одного парня с фабрики, он работает обжарщиком, готов посодействовать, — объяснил Томми. — Охранник в доле, будет на смене на следующей неделе. Там товара на сотню тысяч баксов».

Джилли решил действовать. Он нанял три пятитонных грузовика для транспортировки груза и подыскал какой-то гараж, чтобы схоронить груз на выходные, пока идет поиск покупателя. Один грузовик загрузили ящиками с какао и пригнали прямо к лавке. Я разгружал его средь бела дня, но жители района привыкли не задавать вопросов о том, что за дела творятся возле магазина АКЕРГ. Через два дня товар продали какому-то типу из Йонкерса.

Однажды вечером Гвидо поднял шайку на взлом склада, где хранилось четыре тысячи мужских костюмов-троек. На стреме стоял какой-то сопляк. Естественно, в разгар возни кто-то нажал на тревожную кнопку, и явился владелец склада. Пацан на шухере струхнул и дал деру, не предупредив остальных. К счастью для воров, они услышали, как кто-то открывает дверь, и успели тихонько слинять через черный ход.

На следующий день я услышал, как Гвидо рассказывает эту историю Джилли, и не на шутку перепугался за пацана. Как босс шайки, Джилли мог с ним расправиться разными способами, все зависело от его настроения. Если он был не в духе, мальчишку могли запросто пришить.

Но Джилли решил еще раз попытать счастья со складом. Про пацана он сказал так: «Этого хуесоса с собой больше не брать. Пусть катится куда подальше».

Склад они все-таки обнесли, но забрали всего половину — две тысячи костюмов.

Я постоянно искал момент, чтобы пробиться к крупным барыгам, с которыми шайка Джилли имела контакты. Но каждый раз, когда я намекал на встречу, мне отвечали: «Тащи товар, а мы уже свяжемся с нужными людьми. Это будут уже наши проблемы». Если я говорил, что намечается крупная добыча, они реагировали так: «Крупная? Давай, мы поможем тебе его толкнуть». Своими перекупщиками они делиться не собирались.

Только по-настоящему крупная сделка могла бы их продавить.

Я часто выбирался из Бруклина, заезжал в другие районы. Как-то раз, болтаясь по манхэттенским ночным заведениям с ребятами из семьи Коломбо, я познакомился с Энтони Миррой. Нас представили друг другу в диско-клубе, который тогда назывался «У Игоря», а нынче существует под вывеской «Сесиль», на 54-й стрит.

Я знал, кто такой Тони Мирра. Он входил в семью Бонанно. Отсидел восемнадцать лет за наркоту и прочие шалости, на свободу вышел меньше года назад. Зарабатывал он исключительно нелегальными способами, коих в его арсенале имелось множество: азартные игры, наркотики, вымогательства и принудительное крышевание, которое он называл «партнерскими отношениями». На его счету было около двадцати пяти заказных убийств. Отморозок с дурной славой и хорошими связями — настоящая находка для меня.

Я начал общаться с Миррой, параллельно работая с бруклинской шайкой. Через Мирру я познакомился с одним бывалым вором. Мне нужны были козыри постарше для шайки Джилли, а у этого вора как раз на руках имелась партия промышленных алмазов[13]. Я решил действовать. Для начала я взял у вора несколько образцов «на реализацию», чтобы попробовать себя в роли посредника и перепродать алмазы. Он выдал мне десять штук.

Бюро никогда в жизни не разрешило бы мне торговать крадеными алмазами. Ввязываться в бессмысленные споры с ними я не хотел, поэтому решил просто умолчать о своем плане.

Десять алмазов стоили около 75 000 баксов по уличным меркам. Я не собирался их продавать шайке Джилли, а просто хотел «поиграть мускулами». Я назначил цену повыше уличной, чтобы сделать сделку затруднительной, но и не стал задирать ее до небес, чтобы не сойти за профана.

Я привез алмазы в лавку и продемонстрировал их Джилли с подельниками.

— У меня в аэропорту есть свой человек, он просверлил пару ящиков прямо на складе, — объяснил я. — За долю, естественно. Покупателя уже нашел, какой-то тип с Канал-стрит. Но если хотите, отдам вам на продажу. Хочу поднять сто тысяч — семьдесят пять себе и двадцать пять человеку в аэропорту.

— Сотня? Дороговато, — отреагировал Джилли.

Такой ценник означал, что им придется зарядить 150–200 тысяч на перепродаже.

— Слушай, расклад такой. Мой человек хочет двадцать пять. Парень с Канал-стрит платит сотку. Я пришел к вам, потому что мы в одной лодке. Я хочу семьдесят пять. Если продадите выше сотки, все сверху заберете себе.

Джилли взял алмазы показать своему человеку, который как раз планировал заглянуть в Бруклин через пару дней. Через два дня Джилли нашел меня:

— Мой человек готов дать семьдесят пять.