Мы остановились возле второго, отличного от других шатра.Один из наших конвоиров что-то сказал расхаживавшему вблизи воину. Тотнесколько раз кивнул ему в сторону самого большого шатра. Конвоир прошел туда,через несколько минут вернулся и обратился к другому часовому, что стоял слева.Наконец наш конвоир кивнул часовому и подошел ко мне. Часовой тем временемподозвал кого-то от ближайшего костра.

— Офицеры на совете в шатре Хранителя, ваших лошадей мыстреножим и пустим пастись. Снимайте поклажу и располагайтесь здесь. Придетсяподождать капитана.

Мы отвязали пожитки от седел, почистили коней. Я потрепалЗвезду по холке. Низкорослый человек, прихрамывая, повел его вместе сОгнедышащим Драконом Ганелона к другим лошадям, а мы уселись на поклажу и сталиждать. Один из стражей принес нам горячего чая; в ответ я угостил его табаком.Потом все они ушли куда-то за наши спины.

Я смотрел на большую палатку, прихлебывая чай, вспоминалАмбер и маленький ночной клуб на улице Возчиков хлеба в Брюсселе, в Тени Земля,где я провел столько времени. Раздобыв здесь шлифовальный порошок, я вернусь вБрюссель, где снова поговорю с дельцами Оружейной биржи. Заказ мой будетсложным и дорогим, ведь производителя боеприпасов придется убедить создатьновую линию. Но я знал на той Земле разных дельцов, не только из «Интерармко»,спасибо моему опыту «военного советника», и через несколько месяцев дело должнобыть сделано. Я начал обдумывать детали, и время пробежало приятно и быстро.

Часа через полтора по стенам большой палатки задвигалисьтени. А еще через несколько минут изнутри откинули полог, и из шатранеторопливо стали выходить люди, переговариваясь и вновь заглядывая обратно.Последние двое задержались на пороге, все еще не закончив разговора составшимся внутри.

Двое у входа расступились, лица их были обращены внутрьшатра. До меня донеслись звуки разговора, но слов я разобрать не мог. Наконец ясумел различить того, с кем они говорили. Свет был у него за спиной, офицерызаслоняли его от меня, я видел только, что он худой и очень высокий.

Наши часовые замерли — похоже, один из двоих офицеров и былупомянутым капитаном. Я, не отрывая от них глаз, внутренне приказывал имрасступиться, чтобы можно было наконец разглядеть их предводителя.

Еще немного, и вышло по-моему, а еще через миг — он сделалшаг вперед.

Сперва мне показалось, что полумрак подшутил надо мной… Нет!Он снова шагнул, и какое-то мгновение никто не загораживал его от меня. У негоне хватало правой руки, чуть ниже локтя. По количеству бинтов я понял — ранасовсем недавняя.

А потом он повел вниз левой рукой, остановив ее напорядочном расстоянии от тела, обрубок правой при этом дернулся. И что-тошевельнулось в моей памяти. Длинные каштановые волосы его прямыми прядямиспадали на плечи, я увидел очерк скулы…

Он вышел из шатра, дуновением ветра плащ отнесло вправо.Желтая рубашка была заправлена в коричневые брюки, плащ пламенел оранжевымцветом. Неестественно быстрым движением левой руки он поймал плащ за край идернул, чтобы прикрыть культю.

Я быстро встал, и голова его резко повернулась ко мне.

Наши взгляды встретились, на несколько биений сердца мызастыли в неподвижности.

Оба офицера тоже повернули головы, он отстранил их и, широкошагая, направился ко мне. Ганелон заворчал и стал подниматься во весь рост.Наши стражи тоже застыли от изумления.

Он остановился в нескольких шагах, внимательный взорскользнул по мне. Он редко улыбался, но на сей раз губы его слегка дрогнули.

— Пойдем со мной, — сказал он и повернулся кпалатке.

Мы последовали за ним, оставив свои пожитки.

Взглядом он отпустил обоих офицеров, остановился у входа ипригласил нас войти. Пропустил вперед и вошел следом, задернув за собой полог.Я заметил скатку с постелью, столик, скамьи, оружие, походный сундук. На столесветила масляная лампа, лежали книги, карты, стояли бутыли и чаши. На сундукемерцала еще одна лампа.

Он пожал мою руку и снова улыбнулся.

— Корвин, — сказал он, — и еще живой.

— Бенедикт, — ответил я, улыбнувшись, — и ещедышащий. Чертовски давно не виделись.

— Действительно. Кто твой друг?

— Его зовут Ганелон.

— Ганелон, — повторил он, кивнув, но не подаваяруки.

Затем подошел к столу, налил три чаши вина, протянув одну изних мне, другую Ганелону, а третью взял сам.

— Твое здоровье, брат, — произнес он.

— И твое.

Мы выпили.

— Садитесь, — он показал нам на скамьи, а самуселся за стол. — Добро пожаловать в Авалон.

— Благодарю вас… Хранитель.

Бенедикт скривился.

— Впрочем, прозвище мной вполне заслужено, —сказал он ровным голосом, продолжая изучать мое лицо. — Хотелось бы знать,мог ли их предыдущий Хранитель сказать то же самое.

— Это было не совсем здесь, — ответил я, — и,как мне кажется, он мог.

Бенедикт пожал плечами:

— Конечно. Но довольно об этом! Где ты был? И чтоделал? И почему явился сюда? Расскажи о себе. Мы так давно не встречались.

Я кивнул. К несчастью, фамильный этикет требовал, чтобы яответил сперва на его вопросы, а потом уже задавал свои. Он был старше, и я —пусть случайно — вторгся в область его интересов. Не то чтобы мне не хотелосьбыть с ним вежливым, он принадлежал к числу тех немногих моих родственников,кого я уважал. Более того, Бенедикт мне всегда нравился. Просто мне нетерпелось повыспросить его. Как он и сказал, мы не встречались так давно!..

И что можно ему поведать? Я даже не представлял, на чьейстороне он теперь, и уж вовсе не хотелось мне случайным и неловким словомнамекнуть на причины его длительного самоустранения из Амбера. Следовалоначинать с какой-нибудь нейтральной темы и быть настороже во время нашегоразговора.

— Ну, уж как-нибудь начинай, — догадалсяон, — неважно с чего.

— Начал может быть много, — ответил я. — Итрудно… Пожалуй, начну с самого начала. — И пригубил вина. — Да, —добавил я решительным тоном, — так будет проще всего… хотя припомнил я всеэто сравнительно недавно…