* * *

…Особого шумства не наблюдалось, но и мирными будняминазвать происходящее язык не поворачивался. Трехэтажное зданьице, чрезвычайнопохожее на музей (так что закрадывалось подозрение, что их строили по одному,типовому проекту), было огорожено чисто символически — редкая оградка изтоненьких железных прутьев не доставала человеку и до пояса. Судя по вывескам,здесь идиллически уживались и городской военкомат, и штаб воинской части, какполагается, укрытой за комбинацией цифр.

Вокруг оградки с трех сторон (с четвертой тянулась высокаябетонная стена, видимо, окружавшая гараж) лениво кучковались человек сто. Мазурвысмотрел самые разные типажи — и довольно чисто одетых пожилых дамочекпсихопатического облика, привычных на любом демократическом митинге, иподдавших молодых верзил, явно забредших от нечего делать, и угрюмых работяг,судя по каскам и спецовкам — то ли шахтеров, то ли докеров, и просто праздныхзевак обоего пола.

Кое-где виднелись самодельные плакатики, однообразнопризывавшие военных убираться к чертовой матери, власти России — пойтинавстречу чаяниям народа, не желающего жить рядом с кладбищем отравляющихвеществ, а депутатов Госдумы — оказать содействие. Судя по тому, что здесь ненаблюдалось ни депутатов, ни властей России, данные плакаты были поэтическимпреувеличением. Среди них сиротливо затесался вовсе уж нелепый здесь лозунг:«Выдайте зарплату за февраль, гады!»

Внутри, за оградкой, столь же лениво бродили человекдвадцать в милицейских бушлатах, а один, усатый кряжистый старшина, стоявплотную к демонстрантам, о чем-то беседовал вполне мирно, и Мазур расслышал,как он горестно вздохнул:

— Петрович, тебе хоть бастовать можно, а нам самимтретий месяц не платили, только нам-то бастовать законом запрещено…

Слева что-то орал в мегафон вспотевший бородач, чем-тонеуловимо напоминавший Сережу, но не в пример более пузатый. Его слушали, новяло. Сережа, шатаясь, тут же ринулся в толпу, как рыбка в воду, моментальновыискал знакомых, кого-то хлопал по плечу, кому-то показывал на стоявших кучкой«питерских ученых», словом, развил бурную деятельность.

— Ну, все, — сказал Кацуба тихонько. — Глазом не успеемморгнуть, как окажемся батальоном поддержки из столиц…

Голос у него при этом, впрочем, был скорее довольный. Мазуриндифферентно пожал плечами, спросил:

— Про корабль ничего не слышно?

— Гоша говорит, придет завтра. Невтерпеж?

— Хуже нет — ждать да догонять…

— Это точно. А посему отойдем-ка. У хорошего командирасолдаты без дела болтаться не должны… — Он отвел Мазура метров на двадцать всторонку, сунул под нос фотографию. — Как тебе?

— Да ничего, в общем, — осторожно сказал Мазур.

На черно-белом снимке была изображена светловолосая женщиналет тридцати — тонкий нос, пухлые губы, очки в тонкой оправе. Симпатичная иотчего-то ужасно напоминает не особенно строгую учительницу младших классов.

— Доведись, трахнул бы?

— Мог бы…

— Прекрасно, — удовлетворенно сказал Кацуба, спряталснимок.

— А что такое? — забеспокоился Мазур.

— Да ничего особенного, — бодро ухмыльнулся Кацуба. —Серега обещал нынче же нас отвести на малину «зеленых», возможно, она тамбудет. Если так — совсем хорошо. Ну, а коли не придет, закинем тебя в музей.Задача у тебя будет простая — в два счета обаять данную фемину по имениКатенька, ухитриться нынче же уложить ее в постельку, причем непременно у нее нахате, поскольку там нет микрофонов, ну, а дальнейшему учить тебя не стоит, а?Чтобы крепче спала, кинешь ей в чаек или там в винцо одну таблеточку, — онсунул Мазуру в ладонь пластиковую трубочку. — Потом возьмешь ключи и отдашьодному милому мальчику, который будет терпеливо торчать на лестнице…

— Ты что?

— А ничего, — буднично сказал Кацуба. — Отдаю приказ,только и всего. Я ж тебя не с педиком заставляю трахаться, полковник. Чтоподелать, если ты как раз и есть ее типаж, не мне же в столь похабном облике задамами ухлестывать? В общем, мне позарез нужны ключи. От музея. Директоромкоего наша Катенька имеет честь работать. И путей тут только два — либопроводим в жизнь мою идею, либо придется дать ей по голове в темном переулке,инсценировав ограбление, и вместе с кошельком увести и ключики… Тебя такойвариант устраивает?

— А ты ведь можешь… — сказал Мазур. Кацуба сощурился:

— Знал бы ты, полковник, сколько всего я могу, когдаслужба требует… Понимаешь, сам я не большой спец во вскрытии замков и отключениисигнализаций, а подручного по этой части у меня тут нет. А в музей темнойночкой залезть необходимо.

— Зачем? — глупо спросил Мазур.

— Ну-у, полковник… — протянул Кацуба. — Альзо,камераден? Не хочешь же ты, чтобы милая женщина получила по голове из-за твоегочистоплюйства? Если это тебя утешит, считай, что я дерьмо. Только помни, чтотут уже образовалось несколько трупов, и надо постараться, чтобы жмуриков неприбавилось…

Он смотрел Мазуру в глаза и слегка улыбался — жилистый,битый профессионал. Бесполезно было чирикать с ним о морали, этике и прочихобщечеловеческих ценностях. И вообще — если угодил в дерьмо, глупо повязыватьбелый галстук…

— Ладно, — мрачно сказал Мазур, на миг передернувшисьот ощущения облепившей внутри грязи. — Дисциплина превыше всего. А если неполучится?

— Получится, — заверил Кацуба. — Баба одинокая, в такойдыре на стенку от тоски полезешь, а ты у нас — экземпляр хоть куда… Если неполучится — тогда, конечно, придется по голове, но, разумеется, с максимальнойделикатностью….

Они вздрогнули, повернули головы — оказалось, этот звукиздал камень, смачно шлепнувшийся в стену. Следом полетел второй, вдребезгиразлетелось оконное стекло на втором этаже.

Милиционеры, стряхнув сонную одурь, подскочили к оградке,завертели головами. Кряжистый старшина, стуча дубинкой по железным прутьям,взревел:

— Совсем делать нечего, козлы?!

— Пошли-ка наших уводить, — распорядился Кацуба. — Ато, чего доброго, по шее получат, если начнется карусель…

Но до заварушки как-то не дошло — стражи порядка поорали, изтолпы вдоволь поматерились в ответ, и восстановилось прежнее положение дел. КМазуру с Кацубой протолкался благоухающий перегаром Сережа, волоча за рукаввысоченного белокурого типа, заорал издали:

— Вова, Миша, все путем! Сейчас поедем к ребятам, радитакого случая все соберутся! Знакомьтесь, это Свен Кристиансен, заграничныйколлега! В полном контакте с Европой работаем, мужики!

— Я есть отчен рат! — подтвердил заграничный коллега,улыбаясь во все свои сорок четыре зуба.

Сказала другу «да»…