– Пойдемте в столовую, – не выражая никакихэмоций, предложил Юра. – Учитывая малоприятные события, произошедшие наборту за последние двадцать четыре часа, лучше держаться всем вместе. Скороприедем в Вакулово, там на борт поднимется медик.

Катя всхлипнула и убежала.

Юра обнял меня за плечи.

– Можешь позвонить академику и аккуратно егопорасспрашивать?

– Попытка не пытка, – ответила я. – Воттолько сильно сомневаюсь в успехе беседы. Очевидно, Тимофей Андреевич наслышано такой примочке, как врачебная тайна.

– Все равно надо проявить активность, – не дрогнулЮра. – Если светило вежливо отправит тебя на три веселые буквы, придетсяповторить беседу после нашего возвращения в Москву.

– Глупая идея, – заспорила я. – Думаю, чтопри личной встрече я сумела бы вытянуть из кардиолога некие подробности, но потелефону он откажется беседовать.

– Тебе трудно? – прищурился Шумаков.

– Конечно, нет! – воскликнула я.

– Тогда ступай на палубу, садись в шезлонг – и задело! – велел он.

Я поднялась по крутой лестнице на свежий воздух. Интересно,желание настоять на своем даже вопреки элементарной логике – это вторичныйполовой признак? Хорошо помню, как мой первый супруг Олег Куприн решил сваритьна ужин сосиски. У меня никогда не было особенных кулинарных способностей, есличестно описать мою готовку, то на ум приходит выражение «бурда в горшочке». Яобладаю уникальным талантом состряпать из вкусных составляющих нечто похожее накашу без соли и сахара. Нет, я помню про специи и, тщательно изучив рецепт,кладу необходимые ингредиенты по строго указанной норме. Но вот парадокс! Блюдона выходе получается малосъедобным. Трудности возникают даже при попыткесварить столь простую еду, как яйца. До сих пор не понимаю, ну каким образом удругих женщин они получаются всмятку или в загадочный «мешочек». Встречаютсяособы, которые демонстрируют высший пилотаж – они подают к завтраку яйцо снежным белком, внутри которого действительно есть «мешочек» из желтка: чуть-чутьгустые «стенки» и жидкая серединка. Впрочем, у меня «куриная икра» тоже выходитэксклюзивной. Как правило, белая составляющая остается сырой, зато желтаяпревращается в камень. По идее, это невозможно, сначала должен загустеть белок.Извините, рецептом приготовления «смятки наоборот» поделиться не могу: непотому, что тщательно скрываю его от посторонних, просто не понимаю, какимобразом достигаю сего фантастического результата. Но среди любых правилнепременно бывают исключения. Ваша покорная слуга отлично варит сосиски. Воттут я ас. Поэтому, когда Олег набил кастрюльку колбасными изделиями, поставилее на огонь и стал уверенно кипятить содержимое, я подала голос:

– Выключи горелку.

– Не собираюсь ужинать сырыми продуктами, – отбрилОлег.

– Шкурка сейчас лопнет, – предостерегла я. –Получится невкусно.

– Ага, – кивнул Куприн, но даже не пошевелился.

Представляете, что увидел супруг, когда последесятиминутного интенсивного бульканья, доносившегося из-под тщательно закрытойкрышки, он эту самую крышку снял? Правильно, кашу из сосисок! И теперьобъясните мне, почему, не захотев принять совет жены, он на нее же налетел сословами:

– Все из-за тебя! Отвлекла меня пустыми разговорами, ия забыл посмотреть на часы!

Очень надеюсь, что Юра не будет так себя вести, хотя он тожепроявляет задатки вредины. Вот сейчас убедил меня заниматься глупостями:академик не возьмет трубку, если увидит в окошечке незнакомый номер. Полагаю, уизвестного кардиолога нет времени на разговоры со всеми, кто хочет с нимпоболтать. Сейчас послушаю длинные гудки и со спокойной совестью сообщу Юре:«Зря не захотел принять мои аргументы, светило не приблизилось к телефону».

– Брюсов, слушаю, – отозвалась трубка.

Я уронила сотовый на колени, быстро подняла его и, не верясвоим ушам, уточнила:

– Тимофей Андреевич?

– Весь внимание, – вежливо сказал кардиолог.

Я откашлялась.

– Прошу простить за звонок. Ваш телефон мне подсказалаКатерина Самойлова, хозяйка детдома для девочек. Помните такую?

– Катеньку? Конечно, – загудел Брюсов. – Замечательныйчеловечек, я консультирую некоторых ее воспитанниц.

Я ощутила себя ковбоем, который ловко запрыгнул нанеоседланного мустанга.

– Например, Ирину Попову?

– Ирочку? – с легкой тревогой подхватилБрюсов. – Да, сложный случай. Кто вы? Что случилось?

– Меня зовут Виола Ленинидовна, я работаю помощникомследователя, – лихо солгала я.

– Господи! – воскликнул Тимофей Андреевич. –Только не говорите, что с Ирой беда!

– Увы, – пробормотала я, – девочкаскончалась. Похоже, вы ожидали чего-то подобного.

Брюсов зашуршал чем-то, потом грустно сказал:

– Ира – загадка. Никто не понял, что происходит сдевочкой, ей ставили разные диагнозы, подчас абсурдные.

– Каковы признаки ее заболевания? – спросила я.

Тимофей Андреевич крякнул:

– Виола Ленинидовна, вы, вероятно, юрист? К медицине неимеете отношения? Постараюсь объяснить доступно. Сердце бьется в определенномритме, иногда он нарушается. Существует большое количество причин, от которыхможет возникнуть аритмия. Допустим, вас сильно напугали или обрадовали. Сердцеотреагировало на стресс, но справилось, вернулось к нормальной работе. Если свами такое случилось один раз, пугаться не стоит, пойдите к врачу,посоветуйтесь, но это не болезнь. Нарушение ритма может спровоцировать даже сильныйудар в грудь…

– Так чем страдала Ирина? – Я не слишком деликатновернула академика к интересующей меня теме.

– Аритмией неясного происхождения, – отчеканилБрюсов. – Девочку лечили как могли, но успеха не достигли. В конце концов,я осторожно намекнул Екатерине, что прогноз не очень лучезарен. У Поповойначался пубертатный период, усиленный рост организма способен спровоцироватьобострение болезней, до тех пор дремавших. Очень часто, например, эпилепсиядает первый приступ в период полового созревания.

– То есть у Иры внезапно останавливалось сердце? –Я решила докопаться до сути.