и почему-то стыдно… В 7.30 Аля дома, и имела место жалкая попытка моя объяснить ей возникновение «взрыва». В 8.20 Аля пошла мыться.

19 июля.

Воскресенье. Поездка в Нарву на рынок: приедет Левит. Оттуда к матушке: предупредить, что не приедем сегодня. Я — очень плохой: вставая, действительно казалось — умру, что лопнет сердце. Левит вскоре прибыл. Весь день были за столом и за поезд очными темами (Толыпин, планы на будущее). Уехал он в седьмом часу. Его сообщение о Товстоногове: лежит в больнице, ноги не работают… Я записал эту пару страничек. Аля: «Воздух так чист, что иголочки видны на соснах». Трогательное появление «Волчков» с приемником. Сначала появилась Фира с письмом от Стасика, в котором был привет мне. Передача о святом Сергие; в 9 часов они же (Фира) принесли два блюдечка с муссом. Алино резюме: «Ну вот, все хорошо» (имела в виду «взрыв»).

Но сама Аля очень огорчена «аварией» со студентом Шевченко, проваленном на устном экзамене. Не совсем понятно, на что она рассчитывала в известной ей обстановке <…> но горько и больно за нее очень, очень.

20 июля.

Понедельник. Долго лежим, я — «жду» Алену, она в «раковине»; молчим оба. А день безоблачный, ликующий. Постепенно включились в него и мы. В 12 час. 45 мин. сижу пишу эти строчки. Алена у Фиры на кухне чинит зажигание в газовой колонке (не в колонке, а в плите!). Начало 2-го — пошли «под горку». В небе ни пушинки. Зацвело несколько колокольчиков. Стрижи сегодня охотятся над нашими головами: перелетели с заречья. Мы пересели на солнышко: Божья благодать!! Мальва обещает близкое цветение. Порхает пара бычьих глаз [бабочек].

Вспомнилась поездка с Феддером через Швейцарию в ФРГ… Обед в дороге, волшебное ледяное белое вино… Как быстро ушли они — все они такие Большие и такие Родные, вопреки коротким срокам встреч… Феддер, Рудольф, Клецки, Ломбар, Шолти и все, все… А Ансерме и Селл, и их отзывы о «моем» Бартоке! Швейцария живет в сердце и в душе Алены. <…>

Дома в 4 часа. Аля и Фира обсуждают поломку газовой плиты у Фиры. 4.30 — отобедали. Пришла Таня — убирать. Сейчас 6.30. В доме тишина.

21 июля.

Вторник. Праздник КАЗАНСКОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРИ. Перемена погоды: жарко, печет. И сердцу плохо, душит, слабость… Всё же — в церковь. Полно даже на паперти. Аля вовнутрь, я — в соснячке на скамеечке с Мотей. Аля приходит посмотреть, «как я», поглядывает и с паперти. Когда тронулся крестный ход, махнула мне рукой. Холодные брызги окропления.

К сожалению, еле иду. Но живительная благодать осеняет. Сворачиваю к дому матушки — присесть, отдохнуть. Вот и Аля, за ней и Мотя. Суетня выводка дроздов. Дома я под кленом, в тени, Аля — в лавку. Обед; самочувствие отчаянное. Прошу Копа о кардиограмме. Он мгновенно организует ее: Аля едет за сестрой с аппаратом; сам на речку, но не может купаться, столь холодная вода. Аля с сестрой. Съемка и увоз сестры. Появление успокоительной Фиры. <…> Я в это время за чтением Короленко и… ягодами. Ужин: колбаса и спагетти. Долго сумерничали на веранде втроем с Копом, до 11 часов вечера!

22 июля.

Среда. Мытье сегодня прошло полегче. Катя завтракает вторично: блюдце овсяной кашки. Около 12 втроем под яблони. Наливается красная и белая смородина. Звонок по телефону к матушке о вчерашнем нашем неприходе. Аля, выйдя на веранду: «курортный воздух». Я: «Трава еще пахнет ночью» (роса, тень, приход солнца). Аля пересказывает мне то, что читает. <…> От Толстого до Короленко — как о звеньях прогресса. Аля, откинувшись в креслице: «Как хорошо! Как хорошо!» В 1.30 появление Фиры. Монтеверди, как ублажение душ «роботов» (на путях стерилизации). Эйнштейн и скрипочка; вспомнили и Шерлока Холмса! О спинках и донышках облачных цепочек; утренний запах травы — запах ночи.

После обеда недолгая дрема в спальной, в кресле. Потом запись дней, до сих пор. 5 часов 40 мин. К 7-ми поехали к матушке, чтоб искупить свою неявку к вчерашнему праздничному пирогу. Она с двумя другими тетками убирала церковь. (Несметное число машин купальщиков). Милая ее веранда, насквозь пронизанная вечерним солнцем. Алины рассказы о «зарубеже», о японской кастрюле… 9.30 домой, оставил у матушки кепку и палочку. Мне чего-то уже у дома стало плохо, так что не смог повидать Лидию Александровну, пришедшую с букетиком маков к нам.

Вечер досидели опять с Копом, его диагностикой; и вновь пришлось мне услышать термин «легочное сердце». Балет сороченят у нашего окошка.

23 июля.

Четверг. Утро безмятежное, сияющее. Встали около 11-ти. После завтрака втроем с Катей пробыли на веранде, Аля — размышляя (видимо) о педагогике и ее теперешней непереносимости, я — подремывая, Катя — растянувшись в глубоких снах, подрагивая лапками в сонном беге. Обедали рано, до 3-х. Немного подремал и пошел к Але, сидящей под яблоней с журналом. Пока шел, изрядно прихватило сердце… Господи!.. Неужели?! Неужели всё?!.

Половина шестого; пошел записал день. Аля привезла мою кепку и палку, но матушку не видела: она кого-то отпевает в церкви. В отсутствии Али приходили два дядьки по вызову Али (?) взять в ремонт пляжные складные стулья. Аля их еще застала и договорилась с ними, как и что делать.

24 июля.

Пятница. 10.50 в Нарву. 11.10 — прибыли. Стеклянная гладь реки. 11.30–11.50 помаленьку заносит. 12.15 — наш рынок; 12.30 — дома. Аля на кухне трудится над курой. Я попил молока — и под клен к «Шишу». Тишина. Все затаилось. В воздухе влажная пыль. Все на кухне. Пришел и намокший «михрют» [Катя]. Фира принесла мясо, печенье. Отобедали. Я — в кресле в спальной. Аля — на веранде. В 4 часа появился в калитке Коп. У меня сильный, долгий приступ кашля. Попросил у Али кофейку с печеньем.

Каплют редкие дождинки. Безветрие. Дым у соседей плывет в небо отвесным столбом (в седьмом часу). Полог туч все темнее, ниже… Коп героически бреет газон. Листья жасмина вздрагивают все чаще, капли сливаются в струйки, и вот уже шумит дружный ливень. Аля у Фиры: снесла долг и, конечно, застряла. До этого долго, почти час, мыла и прибирала посуду.

Подгреб к ним и я. В итоге гостевали у «Волчат» долго, смотрели «Время» и пили чай, смотрели и очередного «Ш. Холмса», к себе вернулись поздно вечером, почти по темноте. Явилась и мокренькая Катерина (между прочим, тоже гостевавшая по всем правилам