Как и там, в долине, здесь все танцевали вместе — пожилыеженщины и молодые девушки, юноши и зрелые мужчины. Даже маленькие дети. Забавнона них смотреть. Но эти люди не могут родить Талтоса. Надо найти отца. Надо…Надо…

— Давай, давай, детка!

Она должна что-то сделать… Должна… Но сейчас она не может обэтом думать… Пока играет музыка, все остальное не имеет значения.

Пусть этот человек заставляет ее кружиться. Она хочеттанцевать. Она смеется от удовольствия. Сейчас ей так хорошо. Какое это чудо —танцевать. Отец поймет ее.

Было четыре часа утра. Они собрались в большой гостиной —Мона, Лорен, Лили и Филдинг. Рэндалл тоже пришел. Вскоре ожидали приезда ПейджМэйфейр из Нью-Йорка. Ее самолет прибыл по расписанию. Райен отправилсявстречать ее в аэропорт.

Они сидели тихо, лишь изредка обмениваясь парой слов, иждали. В чудо никто из них не верит, подумала Мона. Но мы непременно должныпопробовать. Нельзя отказываться от такой попытки.

Где-то около полуночи с Амелия-стрит явилась тетушка Беа инакрыла стол для позднего ужина. Она зажгла толстые церковные свечи и поставилаих на полках обоих каминов. Сейчас свечи сгорели лишь наполовину, и каминыпо-прежнему давали тепло и отбрасывали на стены веселые танцующие блики.

Сверху доносились громкие голоса сменившихся с дежурствасиделок — они обосновались в комнате тетушки Вивиан, пили там кофе и оживленноболтали. Тетушка Вивиан любезно уступила им свою спальню, а сама перебралась наАмелия-стрит. Как и всегда, она прежде всего заботилась о Старухе Эвелин,которая весь вечер усиленно жестикулировала и бормотала себе под нос. Похоже,она хотела что-то сообщить Вивиан, хотя нельзя было сказать с уверенностью,понимает ли она, кто перед ней.

— Две старушки жить не могут друг без друга, —заметила тетушка Беа. — Ни дать ни взять двойняшки. Старуха Эвелин,кстати, что-то притихла. Решено, будем звать их Двойняшками.

Во всех комнатах огромного дома, даже на третьем этаже,кое-как устроив себе постели, спали родственники. Где-то поблизости ночевалиПирс, Райен, Шелби и Мэндрейк. Джен и Клэнси заняли две верхние спальни впередней части дома. Всем остальным пришлось отправляться в домик для гостей,что стоял за дубом Дейрдре.

Все услышали, как у ворот дома остановилась машина.

Никто не двинулся с места. Генри распахнул дверь, пропускаяв дом женщину, которую никто из них ни разу в жизни не видел. Пейдж Мэйфейр,праправнучка Кортланда и его жены, Аманды Грейди Мэйфейр, той самой, которая внезапамятные времена бросила мужа и укатила куда-то на север.

Пейдж оказалась изящной миниатюрной женщиной с длинныминогами и тонкими запястьями. Хрупким сложением и чертами лица она отдаленнонапоминала Гиффорд и Алисию, но больше всего походила на птицу. Весьма типичнаядля Мэйфейров внешность, отметила про себя Мона. Пейдж носила вызывающекороткую стрижку и чрезвычайно длинные блестящие клипсы — из тех, чтоприходится снимать, разговаривая по телефону.

Вошла она с видом подчеркнуто деловым и озабоченным. Все,кроме Филдинга, поднялись, чтобы ее поприветствовать и обменяться с нейпоцелуями — таков был обычай, которого свято придерживались даже не знакомыемежду собой члены семейного клана.

— Кузина Пейдж. Кузен Рэндалл. Кузина Мона. КузенФил-динг.

Наконец Пейдж опустилась на позолоченный французский стул,спиной к фортепиано. Ее короткая черная юбка, задравшись, открыла бедра,которые были лишь немногим толще ее узких голеней. Теперь ноги Пейдж, обтянутыепрозрачными чулками, выглядели довольно нелепо по сравнению с тепло укутанныммаленьким телом. Она размотала кашемировый шарф, обвивавший ее шею. ВНью-Йорке, оказывается, стоят страшные холода.

Покончив с шарфом, Пейдж взглянула в длинное зеркало,стоявшее в дальнем углу комнаты. Разумеется, в нем отражалось зеркало, висевшеена противоположной стене, что создавало иллюзию бесконечной анфилады комнат, вкаждой из которых сверкала хрустальная люстра.

— Вы ведь приехали из аэропорта не одна, не такли? — осведомился Филдинг. Его молодой, энергичный голос, столь несоответствующий дряхлой наружности, явно поразил Пейдж. Голос Филдинга всегдаудивлял незнакомых людей. «Интересно, кто из них двоих старше — Филдинг илиЛили? » — пронеслось в голове у Моны. Филдинг с пожелтевшей пергаментной кожейи пигментными пятнами на руках выглядел таким древним, что казалось странным,что он еще в состоянии говорить и двигаться.

Лили, напротив, производила впечатление бодрой старушки,хотя тело ее, скрытое под строгим темным костюмом, наверняка было ужасающеиссохшим и жилистым.

— Я же говорила тебе, прадедушка, — обратиласьМона к Филдингу. — Пейдж привез Райен. Их сопровождали два полисмена. Всечлены семьи, живущие в Нью-Йорке, соблюдают меры предосторожности. Они обо всемпредупреждены. Ни один из Мэйфейров сейчас не ходит без сопровождающих. Каждомуизвестно, что делать это опасно.

— Надеюсь, недавние кошмарные случаи более неповторятся, — любезно заметила Пейдж.

— Мы тоже на это надеемся, — кивнула головойЛорен.

Несмотря на суматошный день и бессонную ночь, она ухитряласьсохранять свою обычную холеную элегантность. Ни один серебристый волосок невыбивался из безупречной прически.

— Пока что мы не нашли его, — сообщила она, словнопыталась успокоить истеричного клиента. — Но можно сказать с уверенностью,что больше он не причинит нам никаких неприятностей. Расследование идет полнымходом и скоро даст свои результаты.

Пейдж кивнула. Потом с любопытством посмотрела на Мону.

— О вас ходят легенды, Мона, — изрекла она соснисходительной улыбкой. Так взрослые обычно улыбаются милым детям. — Ятак много о вас слышала. Беатрис упоминает о вас в каждом письме. Насколько мнеизвестно, если Роуан не поправится, преемницей станете вы.

«Вот это новость!» — охнула про себя Мона.

Никто никогда не говорил ей об этом. Никто и никогда дажесловом не намекал, что ей предстоит стать наследницей, — ни в этом доме,ни в других. Не в силах совладать с потрясением, Мона недоуменно уставилась наЛорен.

Лорен отвела глаза.

Значит, все уже решено? Мона не решилась задать этот вопрос.