— В центре, — бросил Столов. В голосе его вновьпрорвалось нетерпеливое раздражение. — Эрон, в настоящий момент вы,оставаясь здесь, не принесете никакой пользы ордену Таламаска.

— Мне очень жаль, — кивнул Эрон. — Но, Эрик,должен признать, что в настоящий момент и орден не в силах мне помочь. Большевсего меня сейчас волнуют эти люди. — Он сделал жест в сторонудома. — Приятно было встретиться с вами, — добавил он, давая понять,что разговор окончен.

Да, говорить больше было не о чем. Эрон протянул Столовуруку. Рослый блондин, казалось, вот-вот взорвется от злобы. Однако он взял себяв руки и заговорил подчеркнуто спокойным тоном:

— Утром я свяжусь с вами. Где вас можно найти?

— Не знаю, — пожал плечами Эрон. — Скореевсего, здесь… среди этих людей. В кругу моей семьи. Полагаю, сейчас это самоебезопасное место для нас, правда?

— Не представляю, как расценивать ваше поведение, Эрон.Нам необходима ваша помощь. Я должен как можно скорее вступить в контакт сМайклом Карри, поговорить с ним и…

— Нет, — отрезал Эрон. — Никакого разговоране будет. Я знаю, вы намерены делать то, что вам приказали старшины. Иначе ибыть не может. Но эту семью вам придется оставить в покое. Если вы и будетепредпринимать какие-то шаги в интересующем вас направлении, то лишь с моегоразрешения.

— Эрон, ордену необходима ваша помощь, — упорноповторил Столов. — Именно поэтому я прилетел в Новый Орлеан.

— Спокойной ночи, Эрик.

Столов, не ожидавший столь бесповоротного отказа, замер,словно в оцепенении, затем резко повернулся на каблуках и пошел прочь.

Большая черная машина ожидала его уже два часа — именностолько длилась эта томительная беседа, участники которой так и не смогли найтиобщий язык.

— Он лжет, — сказал Эрон, глядя в широкую спинуСтолова.

— Он не из Таламаски, — заметил Юрий. Впрочем, онскорее предполагал, чем утверждал.

— Нет, вы ошибаетесь, — покачал головойЭрон. — Несомненно, он является членом ордена. Но он пытается ввести нас взаблуждение. Будьте с ним настороже.

— Я сразу почувствовал к нему недоверие. Но зачем емулгать нам, Эрон? Чего ради обманывать наше доверие?

— Не знаю. Но мне известно, что этот человек небрезгует подобными методами. Он вступил в орден три года назад. Я слышал о том,как он работал в Италии и в России. Его очень уважают. Дэвид Тальбот былчрезвычайно высокого мнения о нем. Ах, если бы Дэвид по-прежнему был с нами!Однако по части ума Столов сильно ему уступает. В отличие от Дэвида он неспособен читать в чужих душах. Возможно, он не лишен некоторой проницательности,но она часто ему изменяет. И на какие бы выдумки он ни пускался, лицо еговыдает. Как бы он ни втирался в доверие, сразу видно: это человек хитрый ивероломный.

Большая черная машина бесшумно отъехала от тротуара.

— Господи, Юрий, — с внезапной горячностьюпрошептал Эрон. — Я так рад, что вы приехали.

— Я тоже рад вас видеть, Эрон. Но, признаюсь, сейчас яв полной растерянности. Я хочу вступить в прямой контакт со старшинами. Хочупоговорить с кем-нибудь из них без посредников, услышать живой голос.

— На подобный разговор нечего и рассчитывать, моймальчик, — грустно усмехнулся Эрон.

— Но ведь компьютеры изобрели сравнительно недавно. Какже вы общались со старшинами раньше?

— Их приказы и распоряжения всегда были напечатаны намашинке. Свои сообщения мы направляли в Обитель в Амстердаме. Ответы приходилипо почте. Разумеется, все это занимало куда больше времени, чем сейчас. Но итогда никто из нас не слышал голоса ни одного из старшин. Никто никогда невидел их лиц. Думаю, до того как были изобретены пишущие машинки, указаниястаршин записывал специальный человек. И никто не знал, кто он.

— Эрон, позвольте мне кое-что рассказать вам.

— Я догадываюсь, что вы собираетесь рассказать, —спокойно и задумчиво изрек Эрон. — Вы слишком хорошо знаете Обитель вАмстердаме. Знаете все ее закоулки и укромные места. И вы представить себе неможете, в какой именно комнате собираются старшины, где они получают нашисообщения. Но этого не знает никто.

— Эрон, вы были членом ордена в течение несколькихдесятилетий. И вы имеете полное право обратиться к старшинам напрямую.Несомненно, для подобных исключительных случаев существует способ…

На губах Эрона мелькнула улыбка, печальная и мудрая.

— Вы ждете от старшин куда больше, чем жду от них я,Юрий, — сказал он.

Элегантная седовласая женщина сошла с крыльца и направиласьк ним. Изящная, стройная, она выглядела очень грациозной в своем ярком шелковомплатье, оставлявшем открытыми точеные, как у молодой девушки, лодыжки.

— Эрон, — позвала она громким укоряющим шепотом.Ее гибкие, тонкие, унизанные кольцами руки взметнулись и обхватили Эрона заплечи. Она слегка коснулась его щеки губами. Эрон молча кивнул ей. Судя повсему, между ними царило полное взаимопонимание.

— Давайте зайдем в дом, — обернулся Эрон кЮрию. — Сейчас мы оба нужны Мэйфейрам. А поговорим позже.

За последние несколько минут выражение лица Лайтнераизменилось до неузнаваемости. Сейчас, когда Столов ушел, он казался безмятежными больше напоминал прежнего Эрона.

Дом наполняли аппетитные кухонные запахи и возбужденный гулголосов. То и дело раздавались взрывы смеха — но то был безрадостный, нервный,тревожный смех. И к этому смеху примешивались громкие всхлипывания. Плакалимногие — и мужчины, и женщины. Какой-то старик, опустив голову на сложенные настоле руки, сотрясался от беззвучных рыданий. Молодая девушка с пышнымикаштановыми волосами поглаживала его по дрожащему плечу. Лицо ее выражало лишьоткровенный страх.

Наверху, в задней части дома Юрию отвели комнату —небольшую, более чем скромно обставленную, с узкой односпальной кроватью подтемно-золотистым балдахином, знававшим лучшие дни. На окнах висели пыльныетяжелые шторы. Тем не менее комната ему понравилась. Здесь ощущался домашнийуют. Даже поблекшие цветы на обоях дышали домашним теплом. В зеркальной двериплатяного шкафа Юрий мельком увидел собственное отражение: слишком худой,темноволосый, смуглый.

— Я вам очень признателен, — сказал он седовласойженщине, которая привела его сюда. Он уже выяснил, что ее зовут Беатрис. —Но, возможно, мне лучше отправиться в отель и снять там номер? Мне бы нехотелось доставлять вам лишние хлопоты.