– Не волнуйтесь же так. Из-за этого молодого человека, яхотел сказать. Инспектор – осел. Все знают, что подозревать Ральфа нелепо.Посторонний. Грабитель. Единственно возможное объяснение.

– Это ваше искреннее мнение? – Она повернулась к нему.

– А вы разве не так думаете?

– Я… О, конечно! – Снова молчание. Затем Флора торопливозаговорила: – Я объясню вам, почему я так счастлива сегодня. Вы сочтете менябессердечной, но все же я хочу сказать вам. Сегодня был поверенный дяди –Хэммонд. Он сообщил условия завещания. Дядя оставил мне двадцать тысяч фунтов.Только подумайте, двадцать тысяч!

– Это имеет для вас такое значение? – Блент удивленнопосмотрел на девушку.

– Такое значение? В этом – все! Свобода… Жизнь… Не надобудет терзаться из-за грошей, лгать.

– Лгать? – резко перебил Блент.

Флора смутилась.

– Ну-у, – произнесла она неуверенно. – Притворятьсяблагодарной за поношенные вещи, которыми стремятся облагодетельствовать васбогатые родственники. За прошлогодние пальто, юбки и шляпки.

– Я не знаток дамских туалетов. Всегда считал, что выодеваетесь очень элегантно.

– Но мне это немалого стоит. Впрочем, не будем говорить онеприятном. Я так счастлива. Я свободна. Могу делать что хочу. Могу не… – Онане договорила.

– Не делать чего? – быстро спросил Блент.

– Забыла, пустяки.

В руке Блента была палка. Он начал шарить ею в пруду.

– Что вы делаете, майор Блент?

– Там что-то блестит. Вроде золотой броши. Я замутил воду,теперь не видно.

– Может быть, это корона? – предположила Флора. – Вроде той,которую видела в воде Мелисанда.

– Мелисанда, – задумчиво пробормотал Блент. – Это, кажется,из оперы?[20]

– Да. Вы, по-видимому, хорошо знакомы с операми.

– Меня туда иногда водят, – печально ответил Блент. –Странное представление об удовольствии – хуже туземных барабанов.

Флора рассмеялась.

– Я припоминаю про эту Мелисанду, – продолжал Блент, – еемуж ей в отцы годился. – Он бросил в пруд камешек и резко повернулся к Флоре. –Мисс Экройд, могу я чем-нибудь помочь, в смысле Пейтена? Я понимаю, как этодолжно вас тревожить.

– Благодарю вас, ничем, – холодно сказала Флора. – С Ральфомвсе кончится хорошо. Я наняла лучшего сыщика в мире. Он займется этим.

Я все время чувствовал неловкость нашего положения. Строгоговоря, мы не подслушивали – им стоило только взглянуть вверх, чтобы увидетьнас. Все же я бы уже давно привлек их внимание, если бы мой спутник не помешалмне – он явно хотел, чтобы мы остались незамеченными. Теперь, однако, он встали откашлялся.

– Прошу прощения, – громко сказал он, – я не могу скрыватьсвое присутствие здесь и позволять мадемуазель столь незаслуженно расхваливатьменя. Я должен принести вам свои извинения.

Он быстро спустился к пруду, я – за ним.

– Это мсье Эркюль Пуаро, – сказала Флора. – Вы, несомненно,слышали о нем.

Пуаро поклонился.

– Я слышал о майоре Бленте и рад познакомиться с вами, мсье.Мне хотелось бы кое-что узнать от вас.

Блент вопросительно посмотрел на него.

– Когда в последний раз вы видели мсье Экройда живым?

– За обедом.

– И после этого не видели и не разговаривали с ним?

– Не видел. Слышал его голос.

– Каким образом?

– Я вышел на террасу…

– Простите, в котором часу?

– Около половины десятого. Ходил взад-вперед и курил. Подокном гостиной. Голос Экройда доносился из кабинета…

Пуаро нагнулся и поднял с дорожки крошечную водоросль.

– Но ведь в эту часть террасы – под окном гостиной – голосаиз кабинета доноситься не могут, – пробормотал Пуаро. Он не глядел на Блента,но, к моему удивлению, тот покраснел.

– Я доходил до угла, – нехотя объяснил майор.

– А, вот как?… – сказал Пуаро, деликатно давая понять, чтоэто требует дальнейших объяснений.

– Мне показалось, что в кустах мелькнула женская фигура.Что-то белое. Вероятно, ошибся. Вот тут, стоя на углу террасы, я услышал, какЭкройд разговаривает с этим своим секретарем.

– С мистером Джеффри Реймондом?

– Да. Так мне тогда показалось. Наверно, ошибся.

– Мистер Экройд называл его по имени?

– Нет.

– Так почему же вы подумали?

– Я думал, что это Реймонд, – покорно объяснил Блент, – таккак он сказал, что собирается отнести Экройду какие-то бумаги. Просто не пришлов голову, что это мог быть кто-то еще.

– Вы не помните, что именно вы слышали?

– Боюсь, нет. Что-то обыкновенное, совсем неважное. Всегонесколько слов. Я тогда думал о другом.

– Это не имеет значения, – пробормотал Пуаро. – А вы непридвигали кресло к стене, когда вошли в кабинет, после того как было найденотело?

– Кресло? Нет. С какой стати?

Пуаро пожал плечами, но не ответил. Он повернулся к Флоре:

– Я хотел бы узнать кое-что и у вас, мадемуазель. Когда вырассматривали содержимое витрины с доктором Шеппардом, кинжал лежал на своемместе или нет?

Флора вскинула голову.

– Инспектор Рэглан меня об этом уже спрашивал, – раздраженносказала она. – Я сказала ему и повторяю вам – я абсолютно уверена: кинжала тамне было. Инспектор же думает, что кинжал был там и Ральф тайком выкрал егопозднее, и он не верит мне. Думает, что я утверждаю это, чтобы выгородитьРальфа.

– А разве не так? – спросил я серьезно.

– И вы, доктор Шеппард! – Флора даже ногой топнула. – Этоневыносимо.

– Вы были правы, майор, в пруду что-то блестит, – тактичноперевел разговор на другую тему Пуаро. – Попробуем достать.

Он опустился на колени и, обнажив руку по локоть, осторожноопустил ее в воду. Но, несмотря на все его предосторожности, вода замутилась, ион, ничего не вытащив, огорченно поглядел на свою испачканную илом руку. Япредложил ему носовой платок. Он принял его, рассыпаясь в благодарностях. Блентпоглядел на часы.