Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, – сказал инспектор, возвращая бумагу, – посмотримтеперь другую, Элзи Дейл.
Элзи Дейл оказалась крупной блондинкой с приятным, хотя иглуповатым лицом. Она охотно отвечала на вопросы и очень расстроилась из-запропажи денег.
– Она тоже производит хорошее впечатление, – сказалинспектор, когда Элзи ушла. – А как насчет Паркера?
Мисс Рассел опять поджала губы и ничего не ответила.
– У меня ощущение, что он не совсем то, чем кажется, –задумчиво продолжал инспектор. – Только не представляю, как он мог это сделать.Он был занят после обеда, а потом у него прочное алиби – я этим специальнозанимался. Благодарю вас, мисс Рассел. На этом мы пока и остановимся. Весьмавероятно, что мистер Экройд сам отдал кому-то деньги.
Экономка сухо попрощалась с нами, и мы ушли.
– Интересно, – сказал я, когда мы с Пуаро вышли из дома, –какие бумаги могла перепутать девушка, если это привело Экройда в такоебешенство? Может быть, в них ключ к тайне?
– Секретарь говорит, что на письменном столе не было важныхбумаг, – спокойно сказал Пуаро.
– Да, но… – Я умолк.
– Вам кажется странным, что Экройд пришел в ярость из-затаких пустяков?
– Да, пожалуй.
– Но такие ли это пустяки?
– Мы, конечно, не знаем, что это за бумаги, но Реймондговорит…
– Оставим пока мсье Реймонда. Что вы скажете о ней?
– О ком? О старшей горничной?
– Да, о старшей горничной, Урсуле Борн.
– Она кажется симпатичной девушкой, – с запинкой ответил я.
Пуаро повторил мои слова, но подчеркнул второе слово:
– Она кажется симпатичной девушкой.
Затем, немного помолчав, он вынул из кармана листок ипротянул мне. Это оказался список, который инспектор утром передал Пуаро.
– Взгляните, друг мой. Вот сюда.
Проследив за указующим перстом Пуаро, я увидел, что противимени Урсулы Борн стоит крестик.
– Может быть, вы не заметили, мой друг, но в этом спискеесть одно лицо, чье алиби никем не подтверждается. Урсула Борн.
– Не думаете же вы?…
– Доктор Шеппард, я ничего не смею думать. Урсула Борн моглаубить мистера Экройда, но, признаюсь, я не вижу мотива, а вы?
Он пристально посмотрел на меня. Так пристально, что ясмутился, и он повторил свой вопрос.
– Никакого мотива, – сказал я твердо.
Пуаро опустил глаза, нахмурился и пробормотал:
– Поскольку шантажист – мужчина, следовательно, это не она.
– Но… – Я запнулся.
– Что? – Он круто повернулся ко мне. – Что вы сказали?
– Ничего, только, строго говоря, миссис Феррар в своемписьме упомянула человека, а не мужчину. Но мы, Экройд и я, приняли это какнечто само собой разумеющееся.
Пуаро бормотал, не слушая меня:
– Но тогда, возможно… да, конечно, возможно, но тогда… Ах, ядолжен привести в порядок мои мысли! Метод, порядок – вот сейчас они мнеособенно необходимы. Все должно располагаться в нужном порядке, иначе я пойдупо неверному следу. Где это – «Марби»? – неожиданно спросил он, сноваобернувшись ко мне.
– За Кранчестером.
– Как далеко?
– Миль четырнадцать.
– Вы не смогли бы съездить туда? Скажем, завтра?
– Завтра воскресенье… Да, смогу. А зачем?
– Поговорить с этой миссис Фоллиот об Урсуле Борн.
– Хорошо, но мне это не совсем приятно.
– Сейчас не время колебаться – от этого может зависеть жизньчеловека.
– Бедный Ральф, – вздохнул я. – Но ведь вы верите в егоневиновность?
– Хотите знать правду? – серьезно спросил Пуаро.
– Конечно.
– Тогда слушайте, мой друг: все указывает на него.
– Что? – воскликнул я.
– Да, – кивнул Пуаро. – Этот глупый инспектор – а он глупкак пробка – все сводит к нему. Я ищу истину – и истина каждый раз подводитменя к Ральфу Пейтену. Мотив, возможность, средства. Но я сделаю все, что отменя зависит, я обещал мадемуазель Флоре. А эта малютка верит. Глубоко верит.
Мне было немного не по себе, когда на следующее утро япозвонил у ворот «Марби Грендж». Я не очень-то понимал, что надеялся узнатьПуаро. Он поручил это дело мне. Почему? Потому ли, что ему – как при попыткерасспросить майора Блента – хотелось самому оставаться в тени? Если в первомслучае это желание было понятно, то на этот раз оно казалось совершенно бессмысленным.Мои размышления были прерваны появлением подтянутой горничной. Да, миссисФоллиот дома. Оказавшись в гостиной, я с любопытством огляделся в ожиданиихозяйки дома. Старинный фарфор, гравюры, скромные портьеры и чехлы на мебели –короче говоря, дамская гостиная в лучшем смысле слова. Я оторвался отсозерцания гравюры Бартолоччи,[23] когда в гостиную вошла миссис Фоллиот –высокая шатенка с приятной улыбкой.
– Доктор Шеппард? – неуверенно спросила она.
– Да, разрешите представиться, – ответил я. – Прошу извинитьза непрошеный визит, но мне хотелось бы получить кое-какие сведения о вашейбывшей горничной, Урсуле Борн.
При упоминании этого имени любезная улыбка слетела с устмиссис Фоллиот, и от ее манер повеяло холодом. Она казалась смущенной, дажерастерянной.
– Урсула Борн? – повторила она с явным колебанием.
– Да, может быть, вы забыли, кто это?
– Я… Нет, помню превосходно.
– Она ушла от вас около года назад, если не ошибаюсь?
– Да. О да. Именно так.
– Вы были ею довольны? Сколько времени она пробыла у вас?
– Ну… год, может быть, два, я точно не помню… Она… Она оченьдобросовестная. Вы будете ею довольны. Я не знала, что она уходит из«Папоротников».
– Вы не могли бы рассказать мне о ней?